Жорж Дмитриев - Юбилейное

Рецензия

Кто она, Элли? Откуда знать мне?
Я и себя едва ли узнаю,
если она подойдет ко мне!

Кто-то мечтал взять её в жены,
а я бы хотел ей свой город отдать,
где по ночам руки свои раскрывают мосты.

Где у Петра проявилось желание —
город построить доселе незнамый,
но дорогой навсегда для меня!

Я бы отдал его в память о дружбе,
даже вместе с Невой, с чайками вместе,
но вместе с собой…

Ты меня, дружок, не бойся,
седина твоя, как ласка,
согревает мой ночлег.

Бодрость Духа, смелость Тела
в испытаниях живут,
их нам молодость даёт.

Годы станут ли помехой,
исповедующим страсти,
неудачник пусть грешит!

Затушу я лампы свет
и, свечами опалимы, пусть сгорают
наши тени от немыслимых утех…

Не гречанка из Афона,
не модель для Караваджо,
не принцесса из Бурбонов,
но смотрите: как идёт!

Тело движется, как айсберг —
лёд от солнышка блестит.
Нет не холод, а кипение
под туникой вам несёт…

Как увидел эту пару,
тотчас я решил купить
«Харлей Дэвидсон» с мотором,
чтоб троих мог прокатить.

Чтоб умчал нас мотоцикл
в райский сад, где камыши и
звучат, сон ублажая,
для троих лишь соловьи…

Как дивно светится закат
и тишина садится рядом
на раскалённый за день дом,
в котором часто по углам
играют белочки с пушистыми хвостами.

Как мил цветущий яблоневый сад
и роем пчёл он оживлён,
и чувством новым опьянён
широкий дуб за палисадом,
днём одаряя нас прохладой густой тени.

Как дорог мне твой нежный взгляд,
вселяющий надежду на продолжение любви —
она с годами только краше.
Весна уступит место лету,
а осень сердце встрепехнёт летящим к югу клином…

Что сказать тебе в догонку
о не прожитом пути,
как найти мне ту тропинку,
чтоб по ней к тебе дойти,
зацепиться, вдаль пойти.

Подскажи, хотя бы взглядом,
ноту, ту, что потерял,
без которой в нотном стане
нету песни для двоих,
хоть придумай ноту: «Да».

Отыщи во мне слабинку,
успокоив сердца ритм.
Верю, что сойдутся скоро
две дороги в один путь,
нам ухабы – не помеха.

Счастье мерится не горем,
мёдом соты наполняя,
пчёлы сладость нам несут,
так хочу с твоей улыбкой
жизнь свою я прошагать!

Мрамор холоден, но обжигает
душу, раня печалью глаз.
Белой лилией расцветала
твоя детская красота
но болезнь оборвала,
не раскрыла дыханье цветка.

И когда венками закрыли
холмик в южном пределе сада и
пока не погасли поминальные свечи,
он решил, что на этом вот месте
станет в мраморе горе и счастье
по безмерной её любви…

Змейкой вьётся окантовка моего пути —
это значит, что не сбиться и цветами насладиться,
до тебя дойти.

В красоте не надышаться ароматом ярко-жёлтым и
по зелени лужайки так и катится сердечко в тень
косматых ветвей ивы.

Можно вдруг остановиться, оглянуться и забыть,
что здесь парк не нарисован, а такой шикарно чистый от
приливов и отливов наших чувств.

Море рядом, но не слышно шума чаек над волнами и
прохладная вода неохотно принимает разогретые тела —
нетерпения отрада эта майская пора!

В чертах Евпаторийской карты под именем одним
две женские судьбы слиты незримо воедино.
Большой дугой гранитного портала
обласкан город пенною волной шампанских вин
от виноградников Бахчисарая.

Две с половиной тысяч лет
не знало море имя Валентины Терешковой.
Но мир был оглушен в тот час, когда летела «Чайка» над планетой
и голос космонавта – первой женщины Земли – с восторгом воспевал красоты, никем невиданные живущими досель под Солнцем.

Из глубины космических просторов простая русская девчонка,
не струсив, обошла мужчин в решении задач,
не каждому которые по силам.
Но рядом есть другая Валентина.
Её любимый муж и дочерей отец – Валерий Тененика,
вёл сложные расчеты тех орбит, которые наш шар земной так точно огибали,