Дмитрий Фламин - Останутся только сказки. Сборник стихов

Не верь лупоглазым дурням —
Попам, клопам, депутатам,
Не верь размалеванным шкурам,
Ни Цезарям, ни Пилатам.

Ни римским легионерам,
Ни нашей опричной братьи,
Мерцающим соглядатаям
И государевой стати.

Хмелеющим Смердяковым,
Жиреющим доброхотам,
Лакеям со словом «добрым»,
С их «ласковым» взглядом знакомым.

Одна внепригляд дорога.
Одна ненасытна полночь.
И эту основ основу
Боится любая сволочь.

Русская хлябь весенняя,
Да на безбожье распутство…
Просто помни: жизнь без анестезии —
Самое выдающееся искусство.

Облака всё также вдаль летят.
Мы не знаем, что они хотят.
Еле слышен их дождливый плач,
Если слух немножечко напрячь.

Облака всё также вдаль летят,
Будто бы с тоской кому-то мстят.
Еле виден сквозь усталый блик
Мягкий танец облачных туник.

Облака всё также вдаль летят.
Знаешь, никогда им не простят
Этот лёгкий, но тоскливый путь.
Облака нам не дают уснуть.

Облака нам не дают уснуть.
Мыслей паутину не сомнуть:
Отчего же вдаль туда летят?
Облака молчат. Не говорят.

Свой обет трагически влачат.
Серым днем стоически молчат.
Правда, слышен их дождливый плач,
Если слух немножечко напрячь…

Грозным забором запретных усилий,
Мнительным возгласом гневных орудий
Самого главного вы не спросили:
«Зачем же живут на свете те люди?»

Зачем же живут на свете те люди,
Кто руку приподнял во мраке молчанья?
И будто Сизиф к твердокаменной груде
Снова поднялся, сверкая плечами…

Зачем удивительно прямы их взоры?
Как будто в боязни, плеская сомненья,
Семенем входят в родные просторы,
А урожаем гребут поколенья!

Кто-то от гордости с детскою щедростью
Смог вопреки, когда вы запретили,
Силой, терпеньем, великою дерзостью
Оспорить планету…

Но вы не простили!

Сжимающих время строчек поэту!
И тайна ученого вам не раскрыта!
Солдатская грусть предрасстрельного света
Вам кажется вовсе скупа и избита.

Наверно, предвзято, обрывисто где-то…
Но может, и вправду века колесили,
Чтоб сытые люди, прилично одетые,
Под рюмку и закусь это спросили?

И так улыбались,
И так веселились…
И, речи сплетая в их адрес,
Кокетливо согласились…

Впрочем, они не заморачивались.
Они просто не спросили.

Растопим баньку.
Замутим гулянку.
Клопы и каморка,
Водка, махорка…

И после вечернего панегирика,
Когда из души выйдет лирика
Мелочной лжи и истерики,
Мы полетим в Америку!

Там, где ни брода, ни берега,
Мы полетим в Америку…
Аркадий Иванович встретит
Нас непременно с беленькой…

Нас, может, даже покажут по телику,
Когда мы уедем туда, в Америку!

Растопим там баньку.
Замутим гулянку.
Клопы и каморка,
Водка, махорка…

Там, в забытьи новоселий
И новых химических зелий,
Живут средь районов панелек
Граждане Загробных Америк

Им даже не надо денег.
И каждый из них – подельник.
Заложники гиблой мечты,
Достигнув могильной плиты,

Растопят там баньку.
Замутят гулянку.
Клопы и каморка,
Водка, махорка…

Аркадий Иваныч всех встретит.
Аркадий Иваныч всех встретит!
Встретит, как Гэндальф, с фейерверком…

Мёртвые в окопах зарастали мхом,
Осенью мрачнели в забытьи глухом…
Похмелялись снегом, лютою зимой
Сгнили все одежды с яркою тесьмой.

Гулко воронята кружат да поют,
Год за годом скачет, у солдат уют:
Под бескрайним небом сладостен приют —
Никого не ищут, никого не ждут.

Мёртвые в окопах!
Мёртвые в окопах!
Мёртвые в окопах!
Мёртвые в окопах!

Ветерок резвится, пляшет невпопад.
По весне гарцует, танец нарасхват…
Только мёртвым чужды и подъём, и спад.
Мёртвые в окопах беспробудно спят.

Бежать без оглядки вдаль.
Лихо стряхнуть всю пыль,
Чтоб в неземную сталь
Слита была вся быль.