Борис Башутин - Стихи разных лет

Убивали Невесту
Сжигали фату
Белым ветром огонь
открывал наготу
и никто наготы не стыдился…
А невеста кричала:
Разбитые в кровь
две нежнейших руки
и разорвана плоть —
черной болью сочится.
Ветром горьким умылась сполна
Ветром горьким укрылась душа
В эту ночь мне не спится
И в немой колыбельной
затихли уста
Я всю ночь в чистом поле
умоляю Христа:
«Пощади мою грешную душу…»

Убивали Невесту
Сжигали фату
Долгий стон над снегами
пронзил тишину
Заалели глухие молитвы.
Утром ранним я встала с бедою своей
И рассвета ждала у лампадных огней
Ох, не спится…

Светлым облаком легким
Лебединым крылом
укрывалась от горя
За замерзшим окном
притаилась разлука
И птицы
взлетели с ладоней моих
Бесконечная радость
Растерянный крик
в нежном горле томится…

Скрипнула дверь
Слепые следы на снегу
В полночь домой возвращаюсь,
но домой ли?

Чисто выметен пол
в этом храме без снов
Я хотел быть младенцем
без смертных грехов,
а весна уронила платок
у дверей
В долгом небе лишь клик
голубых журавлей.
Я хотел быть младенцем,
а стал подлецом
Я хотел быть огнем
с просветлевшим лицом

Все, что было ушло,
придавило крестом
День растерян и слаб
за промытым стеклом

С ночного корабля
я вижу стройный мир
великолепных звезд,
исполненных печали
Вселенская тоска
и строгий чей-то лик
в их отблесках
и острый привкус стали
мне чудится
И откровенность волн
пугает обожженные глазницы
И серый горизонт
в желании любви
ласкает обнаженные границы
усталых волн
Крик одиноких птиц,
тревожный и бессильный
пред смиреньем,
наполнил сердце
странной красотой,
священным и внезапным
откровеньем
о близости конца
и о Суде Любви,
о новом мире
и о вечном плене,
на иго – благо,
тяготы легки,
и смерти нет
и нет пустых сомнений

Я выброшен на берег откровений
в очарованье Божьей красоты
Разлуки нет
Есть тысячи мгновений
священной и внезапной тишины,
А нивы кровоточат
кроткий Ангел
склонился над моею головой
Я пью вино огня
и умиленья,
колени преклоняя пред Тобой

Северных красок дыханье
Коснулось уставших глаз
Горсть первозданного снега —
к хрупким и нежным губам
Божья Премудрость таится
в складках суровых гор
Странная серая птица
в небе сплетает узор.

От золотого побега —
вновь к одряхлевшим грехам
мне возвращаться,
но тесно
в сердце тревожным стихам
Солнечный луч
ненадежен в мутном и грязном стекле
Ломок, печален, непрочен
призрачный вздох в тишине
И возвращенье к привычным,
ныне забытым делам
хуже жестокого плена
Яд, разрушающий храм
Наших прекрасных желаний
долгих молитв
и цветы —
алые маки в пустыне
отблеск багряной звезды

Полночное похмелье.
Крик ребенка в пугающей
бездонной глубине
июльских снов
Поблекшая иконка
стоит на запылившемся окне
и я уйду отсюда очень скоро
Когда?
Не знаю.
На расстрелянном стекле
последние стихи о самом главном
да ржавый нож оставлен на столе.
Забыт.
Стол. Крест. Молитва.
Покаянье.
Свечи
Мерцают в полумраке
алтаря
Зачем я здесь?
Зачем несу изгнанье
в краю,
где нет небесного огня?

Справа – стоят лжепророки
Слева – звезды белесые
А мне куда же,
Куда же, мне, Господи?
Прямо – тропинка горная,
узкая, каменистая
а позади – рычание,
волки сердечные рыскают…

Холст закончен чуть свет
Теперь ты другая
Открытая и беззащитная
смелая и неловкая
Солнце золотит пол
и блестящую ручку двери
Теперь ты другая
Радостная
словно после причастья
неожиданно нежная
по-матерински ласковая
Холст закончен чуть свет
Твои волосы тянутся до порога
Сухая роза в дешевом кувшине
Нетронутое вино
Губы шепчут: «Любимая…
Любимый…»