Дмитрий Аникин - Песни фей

ПЕСНИ ФЕЙ

1

Тоска летней ночи бессонной,

всегда суетливая мысль

играется с тьмой заоконной,

близка, приближается высь.

По звездам гуляющий ветер

сдувает пылинки, и в них –

то образ таинственно светел,

то призрак раздумий моих.

***

Какие-то летние силы –

зеленое их естество –

берут мою душу, унылы

сны беглые дня моего.

2

Ночь начиналась –

и шелестом легким, как щебетом птичьим,

сад оглашался, и в звуках какое-то слышалось слово.

Нет,

быть такого не может,

чтоб в этом текучем, дрожащем

гомоне, шуме был смысл,

языка хоть какого глаголы.

Что же, я ночь напролет

запишу чего,

вздрогну,

расслышу

имя свое…

Кто зовет меня?

Я отзываюсь.

3

Здравствуй, друг горемычный, сделай милость,

на крыльцо выйди, дай хоть мы посмотрим,

кто такой заявился в наши дебри

не тревожить – унять свои тревоги.

Нам пугаться друг друга – нет, не стоит.

4

Терн растет в моем саду,

разрастается, забор

подпирает – ягод жду,

не пускаю под топор.

Поросль юная берёт

всю вкруг землю, зеленит

воздух, по ветру метет,

листьями день-ночь шумит.

Вяжут ягоды хоть плюнь,

сколько видел, сколько ждал,

май прошел, мелькнул июнь,

за июлем щедрый встал

урожай – не обобрать.

Непривычные к трудам

руки медлят ношу брать,

скользить, лазать по ветвям.

***

Три корзины под столом.

Исподнизу сок. Летят

осы, крыльями с трудом

слипшимися шевелят.

***

Достается сахар, труд

начинается благой –

гнать из этих синих груд

огнь-напиток голубой.

5

Каплю надо нам выпить – и благое

опьянение сердце умиляет,

и не так уж мы злы, мудры, несносны.

Только пенье назойливее станет,

только ты, с кем веселие все наше,

с каждой каплей нас лучше понимаешь.

6

Что-то мало пьется мне,

хилая рука дрожит,

рюмкой плещет – дух в огне

жидком мне не ворожит.

Тяжелеет голова,

глупые ночь снятся сны,

память никнет, чуть жива,

образы так неясны…

7

Скучно – и ещё скучней,

если выпить, много пить;

старой книгою верней

сердце мне развеселить.

Всё коплю, коплю добро

сладких вин и горьких ряд

водок – смотрятся пестро,

собственным огнем горят.

Не дай Бог, чтоб час пришёл

вас откупорить, беду

несусветную залить.

Я запас мечу на стол,

я гостей незваных жду –

с ними пить, и только пить.

8

Достаются тазы, и сахар льётся

долгим белым потоком, и краснеют

его горы от низу постепенно –

будет, будет нам варево густое.

Банки ставятся с тяжестью благою

в шкаф стенной, и битком на кухне полки.

9

На огне кипит, шипит

чайник, лишнее тепло

с водой плЮет, свист свистит,

выдыхает тяжело.

Разной сохлою травой

сыплю в кружку – не слаба

горечь: терпкий дух, живой

вышибает пот со лба.

10

Напои чаем нас с вареньем новым,

еще тёплым и пенки неси с кухни,

блюдце с горкой – щебечем мы, хлопочем

над едою, над сладким забываем

и породу свою, и что опасны.

11

И все леса – лес.

Длинными гуляю,

запутанными тропами

хожу,

грибов и ягод я не собираю –

бездельничаю,

мыслю,

существую.

А то, что лесом называть привык, –

простая небольшая роща

рядом

с заброшенным колхозным полем,

между

дач,

дорог автомобильных

и железных.

Везде пакеты мусора,

окурки,

и голоса слышны,

и шум моторов,

везде цивилизация – такая,

как здесь устроили,

как мы привыкли здесь.

Но все леса – лес.

Трогаю стволы,

топчу их хвою,

трудное дыханье

свободнее становится,

и я

почти что заблудился

и по солнцу

обратный путь отыскиваю.

Вышел

к чужой деревне.

Леший здешних мест

так водит,

круги вертит;

так свободнее

блуждать,

куда не помнить –

роща малая

лишь так,

крутя дороги, может стать

суровым, настоящим, русским лесом.

12

На прогулках неспешных, молчаливых

мы сопутствуем, знаемся с лесными –

одного тебя к ним пустить, мы знаем,

как опасно: привяжешься к ним, диким, –

нас забудешь, и сад твой опустеет.

13

На востоке сада тёрн.

Черноплодка да ирга

ждут по остальным по трём

краям ворона-врага.

Будет пир ему: моей

вместо плоти-крови – снедь

чистая – весь груз ветвей,

успевающий созреть.

14

Как ни делай запасы, а остатки –

недобор на ветвях, в траве завалы –