Михай Лина - Видения двадцатилетней девы

На полотне бессонной ночи,
До дыр протёртом, виден проблеск,
Как плод фантазии непрочный,
В миры иные тайный пропуск.

Пытаюсь удержать видение,
Так сладко познавать его.
Побеждено рассудка бдение,
И волю чует естество,

Что в подсознании скрывалось,
Как в тайной комнате, когда
Опасность в дом его прокралась
И после властвовала там.

Но свет спасительный явился
Порядок дел восстановить —
И морок спал, и ворог скрылся.
Пора теперь себя раскрыть.

Тот проблеск, названный видением
За то, что маловероятен,
Мой ключ, опора вдохновению.
Он рая миг. Он мне приятен.

А в нашем веке их не ставят.
Нет в акротериях нужды.
И с высоты они взирают,
Печальны и горды.

Трудом навЕденной остуды
На видном месте (не сокрыты)
Анахронизма атрибуты
Необратимо позабыты.

Об Адаране память в них
ВидЕньем всполыхнёт незримо.
Но на вопрос о днях былых
Они молчат невозмутимо.

Душа-
Фантазия зашла за рамки
Дозволенности,
Забраковав привычный маркер
Условленности;

Из головы хлам непотребный
Повынесла,
На полках «Чувства» и «Секреты»
Пыль вытерла.

Мечта, распутывая сети
Застенчивости,
Предстать посмела в новом свете-
Доверчивости,

Усталую надежду сделав
Бесстрашной, внятною,
В дали Грядущего узрела
Теперь приятное.

Мысль как Душа,
что нЕхотя влачится,
Таится, если нЕчего «надеть»,
Но стОит лишь
ей в Слово облачиться,
Она смелей становится
и впредь

Походкой новою выходит в люди
И, вглядываясь, ищет душ родство:
Сквозь оболочку тел
– будто бальзам в сосуде —
Узреть пытается
их естество.

Ты не знаешь, чего я боюсь,
Размышляя, не врёт ли мне зрение.
Я присутствую внешне. И даже смеюсь.
Но живу я в другом измерении.

Свет и звук, что усилен стократ
Для меня – для тебя приглушён.
Ощущение, будто кто-то украл
Вместе с кожей защитный мой фон.

Ты не ведаешь, с чем я борюсь:
Я щажу твоё мировоззрение.
Но однажды я всё же
с тобой поделюсь
В подходящем к тому настроении.

Бессонница. Томительны минуты.
И мозг, дремавший днём,
теперь взбесился,
Бунт против «жаворонков» затевая будто,
С цепи сорвался, сбрендил, распустился

И бьётся там, внутри коробки черепной,
Взбивая сам себя, как будто в чашке:
Задумывает он побег очередной.
Но некуда ему бежать, бедняжке.

Мои нервные окончания
Слишком близко, и потому
Я чувствительна до отчаяния,
До безумия ко всему.

Ты не знаешь, как звуки громкие
Меня ранят, когда для всех
Они тИхи. Попытки робкие
Их уменьшить не ждёт успех.

Больно-ярким и свет мне кажется.
Ты заметил, что солнце лишь
Соберётся сесть, и я сразу же
Выхожу? Когда разошлись

По домам уже люди разные,
И их ауры не страшны.
Ты не ведаешь, как я праздную
Наступление тишины.

Оставлю я, как будто бы случайно,
Открытой книгу. Ну а ты её найдёшь
И прочитаешь строки о печальном…
И вот тогда
ты, наконец, меня поймёшь.

И всё то, что считал капризами моими,
В твоих глазах весомей станет, возрастёт
И бросит тень на обвинения пустые,
Которым ранее не вёл ты счёт.

Сумеешь ли и дальше быть со мною,
Не нарушая личностных границ,
Не упрекать,
когда мне будет больно
В свет выходить
твой
из моих темниц?

Неисправимая сова,
В постели я лежу без снов.
Ищу весомые слова
(Я собирательница слов)

И поднимаю их со дна:
Хочу их к свету вознести,
В углы сознания загнать,
Чтобы из них составить стих.