Вадим Чарномский - Рыжая любовь

Где горечью тоски наполнены стаканы,
И нервно суетливы вечера,
А тусклые глаза в морщинках грустно пьяны,
Горевшие огнём ещё вчера.

Мёд призрачной любви, пленительные роли
Любовных шалостей, не сыгранных вдвоём,
И сила нежных слов – до судорог, до боли, —
Воскресших в одиночестве твоём…

Октябрь перечеркнул, шутя, горячий август,
Рассыпались раскосые дожди,
Но повторяю вновь, как проповедь, как наглость,
Не верь, не унижайся и не жди!..

Сказать, что я тебя люблю,
То значит – не сказать ни слова!..
Ты хочешь вечность? Подарю!
А молодость? Дарую снова!

Дарю тебе все солнца слов,
Мучительную нежность ветра,
Безмерную бесстыжесть снов, —
Фантазий сладких, – беззаветно,

Мужскую страсть всех возрастов,
Мощь жизнелюбия озимых,
Задумчивую плоть цветов,
Дрожь в ювелирных магазинах,

Безумств ажурные штрихи,
Расправленные гордо плечи,
Зажжённые тобой стихи
В соблазне нашей близкой встречи,

И верность древнюю любя,
Как искушение наградой,
В ответ подаришь ты себя —
Мне больше ничего не надо!

Томясь в надрыве постепенно,
У одиночества в тисках,
Тоска губительного плена
Засеребрилась на висках.

Вдруг ты вошла… взглянула шало,
И страсть, как поздняя гроза,
Затрепетала, задрожала
В зелёно-огненных глазах.

С высокопарностью от бога
Увековечить лестно мчусь
Твой облик, вылепленный строго,
И смену девственности чувств!

От сердца отступила жалость,
Что жизнь бессмысленно пуста,
И ты доверчиво прижалась
К моим отверженным устам!..

Хочу назвать тебя женой,
Пока на самом деле,
Другие раннею весной
Тебя не разглядели!

Хочу назвать тебя своей
По сплетням и приметам,
По пересудам, но, скорей,
Я промолчу об этом…

Хочу назвать тебя звездой,
Нет – звёздочкой на небе!
И жизнь постылой и седой
Не показалась мне бы.

Хочу назвать тебя родной,
Единственной, любимой,
Но ты смеёшься надо мной,
И пробегаешь мимо…

Осенняя хандра. Пустынная усталость.
Палитра снов – предчувствием вины.
Зелёные глаза. Нет, мне не показалось,
Что оба мы, как дети, влюблены!..

Тоскующий сентябрь. Изысканная жалость:
Глаза в глаза – губами не достать!
О, сколько жалких зим мне мучиться осталось,
Прижав к губам волос немую прядь?!

Дыхание дождя. Заплаканные окна.
Мечтательность, исполненная грёз.
Восторженность надежд. И сладко сердце взмокло
В тумане фраз воспринятых всерьёз.

Предвестие зимы. Безжизненно и пусто.
Рябины горькой сорванная гроздь.
Не заметёт октябрь пылающее чувство
Двух «половинок», порванных поврозь!..

Я в рай возьму её – не ту, кто всех багряней,
Расчётливей, милей и праведнее всех,
Не ту, кто от тоски, набравшись всякой дряни,
Проспит и страсть души, и сладостных утех…

Я в рай возьму её – не ту, кто с долгим стажем
В изысканности встреч, подаренных судьбой,
Не ту, кто льстивых фраз помпезностью, так скажем,
Как в зеркале, в любви любуется собой…

Я в рай возьму её! Но, как разрыв аорты, —
Бессилие надежд, летящие года…
Как суетны штрихи: пусть третий, пусть четвёртый,
Но только для тебя, и только – навсегда!

Я в рай возьму тебя – другую не приемлю
Но кто нам даст грешить и каяться, любя?!
Отправят нас опять на пасмурную землю
Вторую жизнь прожить вдвоём и для себя!..

Пляшет снег в безумной польке,
Вьюга рвёт рассудок в клочья,
Не видать домов нисколько
Предфевральской снежной ночью.

Ветер голосом студёным
Хрипло кается и стонет,
Гул таинственен и тёмен
В летаргической истоме.

Мрачных мыслей мнётся стая,
Скрежет лопнувшей черешни
Замирает… рассветает
Над землёй обильно грешной!..

Вьюга грезилась впустую —
Скоро март, я это знаю,
Только всё ещё тоскую
О тебе, моя родная…