Владимир Нефёдов - Зона отчуждений. Подоплёка между строк

Погашен свет во всей квартире,
Тихонько скрипнула кровать.
Всю грусть забудешь в сонном мире
Но утром вспомнишь, что ты мать.

Вот Пушкин вроде не солдат
Стрелять пот людям не обучен.
Он сам смертельно виноват,
Или помог несчастный случай?

Зачем нужна была дуэль,
Где Лермонтов себя ославил?
Разбить сердца поставил цель?
Скорбь принеся родной державе.

Сам Маяковский грусти миг,
Видать смертельно ненавидел.
Живя с семейством Лили Брик,
Привёл всех пулей к панихиде.

Есенин, слава, суицид,
Три слова так несовместимы.
Досада, горечь, вечный стыд,
Теперь вдруг стали побратимы.

Судить не можем мы сполна,
Чей рок на бале жизни правил.
В душе поэтов – сатана
Возможно лишь всегда лукавил.

Все двери открываются наружу.
Лишь внутрь минимальное число,
Чтобы не сесть когда не надо в лужу,
Проверьте, чтоб в дальнейшем повезло.

Тут на вокзале входят друг за другом,
Лишь двери открывают как хотят.
Иные здесь отделались испугом,
Детей порой толкают как щенят.

Во всём конечно двери виноваты,
Совсем не тот кто сильно их толкнул
А может просто петли слабоваты,
Нет ветер вдруг предательски подул.

Я помню кровь ручьём текла из носа,
Кто шишку просто пальцем потирал.
С дверей не будет никакого спроса,
Как те закрылись так всегда аврал.

Прошу вас люди будьте осторожны
Когда массивна перед вами дверь!
Наверно можно просто осторожно,
Попридержать шальную без потерь.

Был за окном сегодня двадцать третий
Без дела пролетавший мимо час.
По прежнему рассвета шквал соцветий
Без звука салютует лишний раз.

Какой сегодня будет день недели,
Определить без строк календаря
Ну не возможно правда в самом деле,
Его для нас придумали не зря.

Как хорошо, что снова воскресенье.
Такое утро просто божий дар.
Сейчас в парилку, воду на каменья,
Вдыхать целебный и пахучий пар.

Потом спокойно даже обжигаясь
Пить ароматный с терпким вкусом чай.
Раскрепощённо жизнью наслаждаясь,
Хваля земной вполне законный рай.

Но на последок я замолвлю слово
О той, что создала такой уют.
На ком в семье вся держится основа.
Грузинка несомненно правит тут.

Вот зона, хоть и мысленно проходит,
Всех отчуждая словно не своих.
На бедных и богатых делит вроде,
Ненужных отсекая и чужих.

Дробит порой на умных и не очень,
Наверно это только лишь во вред.
Ещё и Гитлер создал между прочим,
Большую зону для еврейских бед.

Кругом от веры – зоны отчуждений.
Религий много, каждая верна!
Но прихожанам так для ощущений,
Дана своя запретная черта.

Но если людям всем объединиться,
Границ лишится бренная земля.
Зато без зон, свободно чтоб молиться.
Утопия – её внедрять нельзя!

Наступит сразу непонятный хаос,
Живое вскоре, просто вымрет тут.
Как после сделки, что затеял Фауст.
Мир зоной отчуждений назовут.

Низко кланяться ей у порога
Не пуская саму за дверь?
Но пришла постучавшись тревога,
Что же делать тебе теперь?

Всё без должного ей внимания.
Вдруг распустится как цветок?
Ведь не сделав тебе признания,
Привела за собой порок.

Дверь держать уж теперь бесполезно,
Как на встречу не подойти.
Ей подножку поставить любезно,
Чтобы сбить с твоего пути.

Этот образ намного реальней
Он к любому жить приходил
Даже чаще любви актуальной,
Вот всем гнёзда в сердцах и свил.

Я не должен писать красивым
По накатанной колее.
Не достаточно быть правдивым
И считать как Батист Фурье.

Там подходы совсем иные
А иначе зачем талант.
Спесь и гордость, года былые
Да удача как красный бант.

Не легко всё себе представить,
Соловьём распуская трель.
Тут в единственном роде зависть,
Пробирает как дрожь в метель.