Агуш Лекс - Осенние снега. Сборник стихов

Задёрнуты шторы для дома напротив.
На светлых обоях всегда полумрак.
Она пыталась быть против.
Но кто её спросит!? (неск. раз)
Она хваталась за штору, а дальше – никак…
…
Но каждый вечер Она оживала в контакте,
Она искала своих на этой спутанной карте
среди друзей и знакомых или знакомых едва…
И, вроде бы, находила, и не стеснялась вопросов,
но всех пугала её вооружённая проза,
и диалог превращался в пустое, как правило, в два…
А перед сном за окном – то драконы, то птицы,
Она не знала сама, а почему ей не спится,
и с кем ей жить, и с кем биться, когда становилось темно.
И для чего-то опять сердце жгло и болело,
Она привыкла, Она ни о чем не жалела
и, просыпаясь, глядела в зашторенное окно.

Задёрнуты шторы для дома напротив.
На светлых обоях опять полумрак.
Она хотела быть против.
Но кто её спросит!? (несколько раз)
Обычная штора – какой-то пустяк…

На лунную дорожку посмотри —
игривая, таинственно манящая!
Закрой глаза. Подумай и замри:
всё это – ни на миг не настоящее.

Всё – света отражение у ног —
протянешь руку, тьма охватит холодом,
всего лишь блеск, молчание, песок,
пустыня, фаршированная голодом.

Ты выдумал, твой идеал – мираж.
Глубины глаз, певучей речи патока
на самом деле – маска, макияж,
банально нанесенный перед завтраком.

И даже фраза «крашусь для себя» —
такая ложь (но сказанная искренно),
что умиляешься, всё более любя,
вот этим – ежедневным и …бессмысленным?

Ну нафиг! Не проникнись в этот бред!
Ни в дюйм, что произносят эти ротики.
Ведь если каждый их судить ответ,
то половина мира – идиотики!

Мой милый друг, прекрасна красота,
за ней воображаем что-то тайное.
Закрой глаза. Ты видишь – пустота?
Обычная, печальная, зеркальная.

И ничего-то сказочного нет —
не возноси, затопит чувства паводок!
Луна – Луной, а это – просто свет,
из облаков упавший криво на воду.

Поеду ввечеру к лесу,
машину оставлю с краю,
пройду там для интересу,
потом до утра летаю.

Особенно в дождь люблю я
на разных ступенях ветра,
в холмах облаков рисуя
крылом завитушки фетра.

Закашлюсь туманом – в радость
(рябит он стекольной свилью).
Как странно, должно быть, падать,
когда не имеешь крыльев?!

Я мыслю, дышу, бушуя,
между и тем, и этим,
а грудью тяну иную
тоску на живой планете.

Потом я вернусь, под алым
в заутреннем силуэте.
Не дай мне забыть, пожалуй,
зачем я живу на свете!

Круг друзей да накрытый столик,
диалог, разговора нить.
Не ходи ты за белым кроликом,
оставайся немножко жить!

Пей вино – не оно погубит
за столом в предзакатный час.
Среди тех, кто действительно любит,
лишь один неизбежно предаст.

Говори, расчерти для дела
на салфетках соусом с блюдца,
что душа-то бывает, как тело,
недоласканною и куцею.

Как в три слова на самом деле
всё исправить, и точно надо ли
отделять семена от плевел,
отличать серебро от падали!?

Говори: не за тем живу я,
чтобы ради меня на части! —
и с улыбкою можно тоскуя
слёзы лить – это тоже счастье.

Веселись, смеши до заката,
не страдай и не плачь о былом!
Да, конечно, ты будешь распятым,
но всё это случиться потом!

Сам себя я мучаю, сам себя корю,
Эту вот плакучую розовую тлю,
в голове засевшую, колдовством грызёт,
назелёно-пешую и наоборот.

По какому случаю? – мне б кого спросить,
я достоин лучшего, мог бы просто быть.
Но опять безделица, и опять парю
между канителицей и эскизом Брю.

Не змея гремучая (лучше бы змея),
это слово жгучее не промямлю я!
Нет и нет! – закрутится, сани не готовь.
Нахрен мне распутица, я не жру морковь!

На моей песочнице!? – злиться норовлю.
Шляться за цветочницей?! – точно, я туплю!
Отвалите, демоны, не бесите кровь,
я и так из Бремена, не в новинку новь!

Точно знаю, от чего мне больно.
Абсолютно точно и всегда:
кто-то подлость совершил невольно,
а потом себя же
оправдал.
Кто-то лжёт надуманно, специально,
на плетень набрасывает тень.
Пошленько выходит и банально —
эх, не удивляет
(что печально), —