Владимир Мурзин - Морская волна. О море и о людях, связавших свою судьбу с ним

В государстве есть свои законы,
По которым общество живет,
В каждом деле есть свои каноны,
Без которых дело не пойдет.

Вышел в море помни постоянно,
Есть у нас и свой морской закон,
Море тоже может быть коварно,
Ветер еще более силён.

Закрепи ты всё по штормовому,
Двери, горловины все задрай,
Правило известное любому —
Каждый пункт до точки выполняй.

От тебя судьба людей зависит,
Для ошибок в море места нет,
Мелочь лишь к аварии приблизит,
Подведет тебя в любой момент.

На себя надеяться ты должен,
В море к тебе помощь не придет,
Чужой дядя тоже не поможет,
И твои огрехи не найдет.

Сколько знаем мы таких примеров,
Когда гибнут в море корабли,
Гибнут не от войн и не холеры,
А от чьей-то роковой вины.

Море слабых моряков не любит,
И к лентяю предпочтенья нет,
Слабый, неразумный всех погубит,
Некому держать будет ответ.

В экипаже все за всех в ответе,
Слово командира – всем закон,
Он для нас отец, а мы лишь дети,
Властью он такою наделён.

Флот на Руси свой лексикон имеет,
Свои традиции и свой Устав.
Лишь по Уставу говорить здесь смеют,
Ещё так Пётр Великий указал.

Слова и наши термины морские
Имеют свои корни, свой уклад,
Для моряков – привычные, простые,
На суше вовсе так не говорят.

КомпАс на море, а на суше кОмпас,
У моряков привычное – рапОрт,
Гальюн по левому – услышишь возглас,
И сухопутный сразу не поймет.

Не знает он, что гальюны на флоте,
На берегу известный туалет.
У нас слова другие в обиходе,
Похожих даже в сухопутье нет.

Обычный таз обрезом называем,
А просто, веник – назовем голяк,
О комингсы мы ноги обиваем,
И трап надежный тоже не пустяк.

Даже команды наши не простые,
И, где еще услышать можешь ты,
Когда играют горны судовые,
Как по тревоге мчимся на посты.

По кораблю – «Задраить переборки»,
И натянуть по струнке леера,
Глаз у старпома до чего же зоркий,
За промахи накажет он сполна.

И три звонка по громкой извещают,
Когда на борт заходит командир,
Все споры, перекуры прекращают,
На корабле Он Царь и Бог – один!

«На Флаг и Гюйс!» – команда раздаётся,
На краткий миг весь экипаж замрет,
И Флаг Андреевский ввысь птицею завьется,
И новый день рабочий ритм начнет.

Минёра – боцманом служить прислали,
Других вакансий не было тогда,
Об этом знать они могли едва ли,
В кадрах всегда бывает чехарда.

Терентьич наш был мичманом бывалым,
В походах дальних он бывал не раз,
И торпедистом знатным был по праву,
Дистанцию определял на глаз.

У боцмана обязанность другая,
Ему не надо цели поражать,
И должность, скажем прямо, хлопотнАя,
И для минёра явно не под стать.

В ответе он за якоря, швартОвы,
Лебёдки, за шлюпбалки и шпилИ,
Чтоб крепко были сделаны найтовы,
Уложены все тросы и концы.

Наш экипаж готовился к походу,
Задачи всем поставил командир,
Учитывая в море непогоду,
Он боцмана, особо, наделил.

Дал приказанье изготовить брагу*,
Ведь дело было позднею зимой,
Вы б только посмотрели на беднягу,
Когда он получил приказ такой.

Пора пришла и вот мы вышли в море.
Поход обычный, курс на Холи-Лох**,
На линии стоять в разведдозоре,
И наш противник проскочить не мог.

А в море непогода разыгралась,
Корабль бросало на крутой волне,
Один момент, всего лишь только малость,
Чтоб оказаться на песчаном дне.

А в полусотне кабельтов по носу,
Стоял без хода русский наш рыбак,
И берег предвещал ему угрозу,
А справиться он сам не мог никак.

«Идём на помощь», тихо прозвучала
Команда командира корабля,
Для помощи достаточно начала-
Взять на буксир беднягу – рыбака.