Валентина Спирина - Иванова. Группа ИСП ВКонтакте

Поэт – это неба серо-лиловая акварель,
С облаками-клоками старой рабочей фуфайки, замызганной дочерна,
Это детская, молоком пахнущая, постель,
И сказки, придуманные специально для сына или дочери.

Поэт – цветов полевых свежий букет,
Собранный утром, специально для матери,
Это соловей, встречающий вместе с тобой рассвет,
Поющий для всех. ДЛЯ ВСЕХ. А не избирательно.

Успокойтесь! Девяносто девять процентов из нас,
Никогда не встанут с Пушкиным и Пастернаком на одной полке,
И никто не услышит ваш, вопиющий в пустыне глас,
Хоть голос сорви, охрипни – никакого не будет толку.

Да, и я по большому счету, увы, не поэт.
И не стать мне никогда Цветаевой или Ахматовой новой.
Да пофиг. Я к этому не стремлюсь. Поверьте – нет.
У меня своя фамилия есть. Я Иванова. Валентина Иванова.

День первый. Месяц десятый. Год восемнадцатый.
Деревья еще помнят лето и частично зеленые.
Я хочу запомнить день этот, я всё ещё глупо влюбленная.
А осень уже хватает за горло холодными желтыми пальцами.

Месяца десятый. День первый. Год… Ну да, восемнадцатый.
Мы знакомы… Послезавтра будет уже полгода.
Я, только не смейся, песней стала твоей, а ты – моя личная природа.
А осень, зараза такая, сама от холода своего зубами клацает.

Год восемнадцатый. Месяц десятый. День первый – закончился.
Обнимаю тебя стихами, словно сетями опутываю.
Дорожу каждым мигом с тобой, каждой-каждой-каждой-каждой минутою.
А дождь за окном под порывом ветра стонет, дрожит, скособочился.

Месяц. День. Год. Час. Минута – какая к черту разница?
Мне календарь не нужен, пока я с тобою счастлива.
И пусть это всё так и останется красивой сказкою.
Осень дождливая, костлявая, холодная, глядя на нас, плачет от зависти.

Ну и что, что дождь и осень за окном,
Я с утра тебя на танец приглашаю.
По траве – пока зеленой – босиком.
Проводить фокстротом птичьи стаи.

Включим музыку, чтоб было слышно всем,
Не для нас написаны шаблоны,
Дождь. Октябрь. И куча разных дел,
Мы с тобой, давай, оставим дома.

Будем танцем серость поджигать,
Крупным каплям лица подставляя.
Счастье – есть. И некогда нам ждать,
Счастья слишком много не бывает.

Дальше – вальс. Потом задорный твист.
Румба, самба, танго и ламбада.
Под прохожих крики, смех и свист —
Но мы счастливы, а значит, всё как надо.

Ну и что, что дождь и осень за окном.
Я тебя на счастье-танец приглашаю.
Оглянись вокруг – весь мир – наш дом,
Где в любой сезон любовь витает.

В одном из закоулков моих снов есть лес мистический, где бродят наши души,
Деревья там под стон седых ветров одежды скинули, приличия нарушив.

Твоя душа, как сотни светлячков, витает между веток, свет рождая.
Моя же – словно призрак без оков – там, где темнее, место выбирает.

Душа твоя звенит, как летний дождь – такая нежно-трепетная сказка.
Моя – зубами выбивает страха дрожь и постоянно носит злые маски.

Мы – свет и тень. Мы – черно-белый фильм. Две стороны одной монеты-круга.
Наш лес мистический над нами подшутил и мы теперь не можем друг без друга.

В одном из коридоров моих снов деревья обнаженные застыли.
И сотни маленьких, но ярких светлячков тропинки посыпают звездной пылью.

И я по этой яркой полосе иду к тебе, сквозь дебри снов туманных.
В мистическом лесу во всей красе обнажены все стороны обмана.

И правда здесь раздета догола, насквозь пробита лучиками света.
Я, оказалось, до тебя – спала. С тобой – иду в мистическое лето.

Лезу, навязываюсь, достаю,
Лезвия-мысли голову режут мою,
Лестницы-чувства подняться не дают,
Летописец с хрустом перья ломает. А я пою.

Бессонница, графоманю, строчу.
Бестолковая – твоего признания хочу.
Бесполезно – знаю. Я сама за всё заплачу.
Без дыма пылаю, в нарисованный костёр лечу.

Нелюбовь, ненужность – удел.
Недобылью кружит рой мыслей-стрел.
Нереальность наружу – ты ничего не хотел.
Неразбавленный ужас заполняет любви пробел.