Игорь Чубанов - Рукописи Волкодлака. Часть первая

С самим собой только теперь общаться буду:
живёт же кто-то в Хищнике, подобно чуду —
так бабой нежность мне даря и сексуальность!
Видно, действительно, реальна виртуальность…

В сияньи колдовской луны замок возник;
красивой женщиной вдруг обернулась ночь…
Мне, Волкодлаку, сможет кто-либо помочь?
Я оживить хочу – на снимке! – хроно-миг,

чтобы коснуться губ, лица Анны напиться
и отраженьем стать в этих карих глазах,
блаженством! – в океане взгляда раствориться,
благодаря Богов за Анны ресниц взмах…

Озёрный бриз
в солнечность дня – ветра дыханьем —
влился, запечатлев в строчках из волн посланье,
чтоб не тревожил шёпот – дня очарованье —
грустью из слов, не ставших Аннушки мечтаньем:

«Прохлада осени так излучает свет
Мечты на фото или солнца в вышине?
Наверно, Анны аромат оставил след,
запахом женщины истаяв в тишине,

столь очарованной присутствием Богини,
заколдовавшей всё безмолвие пространства…
Красками стылого осеннего убранства
память рисует Имя на небесной сини

облачной вязью мыслей Волкодлака: «Анна»!
Метнулось эхом горным слова отраженье,
в прохладу волн вселив холодное томленье,
лиственной дрожью звука испытав смятенье:
«Не оглянулась! Не заметила? Так странно…»

Так умирать вчера от слёз-рыданий Анны
давно уже не доводилось Волкодлаку,
но я, как ость, присущая пшенице-злаку,
гнусь, не ломаясь под ударами нирваны,

что пьяно-разухабисто ломает душу,
в куски взрывая-разрывая сердце Зверя:
«Ань, проверяешь, будто я хоть в чём-то струшу,
так удалению сомнения не веря?»

А ведь во мне Аннушка также изменилась…
Разум ментальностью сканирует пространство:
будто от груза тяжкого душа освободилась —
экстрасенсорика всё же не шарлатанство,

и Тантра тоже: доказательств факт научный!
кто усомнился – мой «альбом Тантры» прочтите…
«Вопросом» Анны я отвлёкся, извините;
Итог подводим с выводом темы созвучный:

я ощущаю Зверем Анны нетерпенье —
будто так хочется мне дочку показать:
«Как Волкодлаку приглашение послать?» —
Анны моей я чувствую сердцебиенье!

На мужа Анны «сайт» я снова заглянул
(ну, разумеется, инкогнито… случайно):
фото жены и дочери хранятся тайно?
Он программистом их вовнутрь затянул,

в структуру «сайта», не в свои «фотоальбомы»?
Жаль, мы с программной дребеденью не знакомы…
Где любованье дочерью вплоть до истомы?
Зверь Гулливеров всяких превращает в гномы?

От Волкодлака, как и от греха – подальше?
Чья-то «измена» – фото дочери дороже?
Так залепи удар Зверю по морде-роже!
Только бей насмерть муж-супруг,
без всякой фальши…

Выходит, Анна прячет – тайной! – дочь сама?
Счастье своё, успех супруга так скрывать?
Какая же в доме творится кутерьма?
Так веет холодом раздельная кровать?

Будто дочурка – Анне лишь принадлежит…
Недаром мозг мне шепчет: «Я с дочкой – твоя!
Зверю признанием стала тайна моя…»
Раскрытье клада на поверхности лежит?

Целует всплеск спящих деревьев тень,
в озёрном зеркале вершины отражая,
величие которых взглядом осязая,
внимает разум сказу гор: «Стражи врат рая»!
И в ожидании кого-то замер день…

Наверно, снова я один это увидел:
как заструился в воздухе Аннушки лик,
чудесным Именем её в волне возник,
истаял, жаль… бликом сверкнув солнца на миг:
«Я твоё Имя, Ань, нечаянно обидел?»

Застывшей памятью под взглядом Волкодлака —
Анна на фотоснимке… и её подруга;
тогда у Анны ещё не было супруга,
на пальчике колечка – свадебного знака…

Что же я в женской красоте Анны увидел?
Чутьём звериным колдовство её познал?
Тантрическое превращение предвидел
в Анне, которую вознёс на пьедестал

зависти всякой – белоснежной или чёрной —
пред взором Зверя-Хищника настоль покорной,
что нет и повода нарваться на скандал,
чтобы остаться, как супруг, без «причиндал»?

Забить моралью, как кнутом, нравственным стеком,
мысли мои! Женщинам нравятся слова?
Кто Волкодлака посчитает человеком,
столь обладающим менталом колдовства,