Александр Новиков - Три белых коня. Конкурсный сборник

Смотрел на жизнь откуда-то из зала.
Светло на сцене, но меня там нет.
Я жил на свете – или показалось?
Куда меня зовёт слепящий свет?

Всё сделано. Финита клоунада.
Ах, этот свет! Как сладко он зовёт!
Пойду на зов – в нём есть своя услада,
Отдохновенье от сумбура лет.

Всё сказано. Слова уже устали.
В столетьях совершенней мир не стал.
Добро и зло меняются местами
И мирно делят общий пьедестал.

Всё сделано. Всё сказано. Осталось
Достойно встать, откланяться, уйти.
Земная жизнь – всегда такая малость:
Я сбиться толком не успел с пути.

Зимою даже солнцу
Не встается.
Оно все тянет,
Тянет с пробужденьем…
С постелью неохотно
Расстается.
Хомут на шее —
Это восхожденье…

Меня язык до Киева довёл.
Там огород, там бузина да дядька.
Что с дядьки взять? – с него все взятки гладки.
А бузина – везде, где произвол.

А что язык? Язык – он без костей.
Как помелом прошёлся по Майдану.
Не верится, хотя свежо преданье,
Что дьявол – самых радужных мастей.

Он снова нас попутал – старый чёрт.
Мы слушали его, развесив уши.
А разум говорил всё тише, глуше.
Лукавого подначивал эскорт.

Поэты мы. Нам дьявол – не указ.
Мы – соль земли, её первооснова.
Поэты мы. Мы властелины слова.
Наш плач и крик души – не напоказ.

Мы – крайние, и нам держать ответ
За бузину, за дядьку и за Киев;
За боль и за страдания людские,
За весь несовершенный белый свет…

…А в Хьюстоне – дожди, дожди, дожди;
А Хьюстон – далеко, за океаном.
И там – моя кровинка, внучка Анна.
Так хочется прижать её к груди!

А в Хьюстоне – дожди, дожди, дожди.
Душа и сердце – там, за океаном.
Дружу с тоской-печалью окаянной;
Вдруг так кольнёт, что Бог не приведи.

Мне внучку Анну не прижать к груди.
Мне мало «Скайпа», мало слышать голос.
Жизнь раскололась, сердце раскололось.
…А в Хьюстоне – дожди, дожди, дожди…

Зимой мне холодно,
А летом – жарко-жарко.
То в морозильнике живу,
То в скороварке.
Ну где же ты,
На рай похожий край?
В мечте о нем
Вся жизнь пошла насмарку.

Ранняя осень
похожа на раннюю старость.
Листья роняют
Свою золотую усталость.
В пиршестве красок
почти ничего не осталось.
Только оттенки и блики,
лишь самая малость.

Ранняя осень
похожа на раннюю старость…

Ранняя старость
похожа на раннюю осень.
С миной весёлой
себя по годам мы проносим.
К сердцу по венам
крадётся морозная просинь.
Сколько отмерено нам —
семь шагов или восемь?

Ранняя старость
похожа на раннюю осень…

Есть необычные дни,
хоть они, в общем, тоже обычны.
Всё удивляет тебя,
Хотя всё это было с тобой.
Смотришь растерянно,
Словно поймали с поличным:
Вроде рассвет как рассвет,
Но какой голубой!

Есть неудачные дни,
хоть они, в общем, тоже удачны.
Всё удручает тебя,
И всё валится как-то из рук.
Солнце встаёт,
Словно миру бросает подачку;
Всё, что тебя удручало,
Рассыпалось вдруг.

Есть непонятные дни,
Хоть они, в общем, тоже понятны.
В каждой улыбке —
Какой-то загадочный штрих.
Смотришь на солнце —
И видишь там новые пятна.
Люди, клянусь вам —
Вчера ещё не было их.

Есть неприятные дни,
И от них никуда нам не деться.
Жизнь невозможна
Без чёрных полос и утрат.
Нас осаждают они,
Как кошмары далёкого детства.
Дни мои, дни мои
Пламенем синим горят…

Я не смотрю по сторонам,
Чтобы душа не уязвлялась.
Кому отдать свою усталость —
Бродягам или воробьям?

Я не смотрю по сторонам,
Чтоб моё сердце не томилось.
Ах, что за осень! – Божья милость,
Судьбой дарованная нам.

Я не смотрю по сторонам,
Иду – чужой и посторонний.
Потусторонние вороны
Кричат, дерутся здесь и там.

Не верю больше вещим снам;
Несу, как крест, свою усталость.
И, чтоб она не расплескалась,
Я не смотрю по сторонам.