Елена Анищенко - Я-Женщина

Играй, трубач восторженный!
Пусть слушателей мало.
По колее проторенной
Мы все бежать устали.
Хоть кто-то остановится,
Забыв о суете,
От гонки успокоится,
И вспомнит о мечте.

Спасибо всем романтикам,
Кто, будням вопреки,
Не разменял на фантики
Волшебные деньки,
Кто нас заставил вспомнить —
Мир полон чудесами,
И уличная музыка
Звучит их голосами.

Листья падают,
падают,
падают
Рыжеватые,
жёлтые,
красные.
Дождик мелкий холодный радует.
Зря ругают его, напрасно.
Он старательно,
бережно,
тщательно
С нас усталость смывает летнюю.
Я «спасибо» скажу обязательно
Каплям с первой и по последнюю.
Влагой чистой,
прохладной,
позрачною
Напоит он иссохшую землю,
Одеяло прошьёт листопадное,
Что зимою её согреет.
Не ругайте дожди осенние —
Напояющие,
обмывающие, —
Не они виной в настроении,
Нашу душу, порой, изнуряющем.

«Холодно, холодно, холодно» —
В небе курлычет журавль.
Лето уютное прожито.
В сердце застыла печаль.
Мечется, мечется, мечется
Ветер в сетях паутины.
Лучики робкие светятся —
Солнце за тучами сгинуло.
Призраком, призраком, призраком
Прячется в сердце надежда:
Сердце любимого льдистое
Станет горячим, как прежде.
Рядышком, рядышком, рядышком
Плечи, глаза и руки.
Станет душа твоя мякишем,
В прошлом оставив разлуку.

Зябкие ладошки потирают клёны —
Треплет их, играючи, ветерок студёный.
А над ними хмурится серенькая тучка,
За спиною спрятала солнца тёплый лучик.
Ветерок игривый и во всех влюблённый
С ней вчера заигрывал, а сегодня с клёнами!
Капли разобиженно падают морзянкой —
Телеграмма тучкина ветерку-гуляке.
Только позабыты и кленок и тучка —
Ветренник увлёкся ивушкой плакучей.
У гуляки буйного холодно на сердце,
И никто не сможет рядом с ним согреться.

Вытоплена печка,
В доме благодать.
– Ну, о чём, сердечко,
Будем мы страдать?
– О зарплате маленькой?
– Так нравится работа!
– Домой дорога дальняя?
– В деревне жить охота.
– Доченька уехала?
– Ей учёба в радость.
– Ремонт летом не сделала?
– Зато так старалась!
– Что любовь растаяла?
– Так без неё ж спокойней.
Вот так мы и промаялись
До вечера до позднего.
Что-то не страдается.
На сердце благодать.
Улыбнувшись радостно
Отправилась я спать.

По порховской земле, как по своей отчизне,
Шли с автоматами наперевес,
Считавшие себя хозяевами жизни.
Смотрел на них угрюмо русский лес.
На фронт Красуха проводила сыновей —
На бой с захватнической ратью.
Детишки, женщины да старики остались в ней.
В большой сарай согнали умирать их.
Лизало пламя жарко старый сруб,
Горела плоть, ввысь улетали души.
А мародёры рыскали по каждому двору,
К проклятьям матерей их глУхи были уши.
Красухи нет. Лишь памятник стоит.
В нём скорбь Земли, детей похоронившей.
Запомнившей прощальный страшный крик,
Тот смертный грех навеки не простившей.

Снова небо прохудившейся периной
Посыпает землю снежною трухой.
Солнце в логове медвежьем сгинуло.
Вторит плачу волка ветра вой.
Бродит сумрак спящими полянами,
Краски собирая в свой мешок.
Только сосны свечками медвяными
Освещают тускло снежный шёлк.
Мара царствует над стылою землёю,
Принеся ей временную смерть.
Очищение дарующим покоем
Летняя сменилась круговерть.
Пусть мороз блуждает меж ветвями,
Вьюга исполняет танец свой —
Птичий хор Ярило вновь восславит,
И запахнет в воздухе весной.

Буря мглою крыла крышу
И пугала нашу кошку,
Я взахлёб читала книжку,
Что с царевной на обложке.
Снился мне анчар ночами —
Часовой пустыни мрачной,
Что ветвями чуть качая,
Смерть всему живому прячет.
Череп лошадиный позже,
Князю смерть в себе таящий,
Доводил меня до дрожи,
Был кошмаром настоящим.
Я смеялась эпиграммам,
Плакала над «Талисманом»,
От души переживала
За Людмилу и Руслана.
Жизнь любимого поэта
И трагедия и драма.
Травля и насмешки света
Раскровавливали раны.
Приют, музами одетый,
Ждал поэта в своё лоно
И весной, и жарким летом,
И зимой студёно-сонной.
Сказки нянюшки Арины
Под наливку, чай с вареньем,
Под мерцание лучины
Даровали адохновенье.
На прогулках пеших, конных
Да с друзьями в разговорах
Он стихом неугомонным
Воспевал Святые Горы.
Там где Сороть голубая
Лентой вьётся меж холмами
С трепетом души внимаем
Гению, что вечно с нами.