Илья Плохих - Черная с серебром

Он к нам – не без уваженья.
На ногах – сырые кеды.
Но не будет продолженья
оборвавшейся беседы.

Охотничьею сукою
лесною стороной
хожу-брожу-аукаю,
переходя на вой.

Хожу-брожу, с гадюками
целуюсь возле нор,
с кикиморами-глюками
вступаю в разговор.

И странностью замеченной
слывёт среди зверья
тот факт, что человечиной
не пахнет от меня.

Ночью волк на светило молится,
излагая заботы вслух.
И луна для него – как Троица.
К основному инстинкту глух,
волк рискует семьёй и логовом,
но нездешнему всякий раз
вновь поёт о своём, о волковом,
и с прицелом в иконостас,
не имея, как люди, рученек,
мордой тянется. И зане
всякий волчий святой и мученик
умиляется в вышине.

Меж кромками леса и поля зажатый,
опёрся на посох усталый вожатый.
Косматые щёки, косматые брови.
Одежда – простая, и нет на ней крови.
И взгляд его светел, и бор за ним сводчат.
Да только никто быть ведомым не хочет —
ни древние бабки, ни малые дети.
И мне говорили: «Постойте, не верьте!»,
заметив, что зову вожатого внемлю.
А может, и вправду вернуться в деревню?
Я всем там чужой, и душа моя рвана.
Но, может быть, рано? Может быть, рано.

У себя в Щелыкóве [2] Щелыково – усадьба А. Н. Островского близ Кинешмы. Островский любил
выпиливать лобзиком, удить на живца
и выпивать со столяром Иваном Соболевым,
но погрязал в литературной подёнщине:
строчил «на гора» либретто,
переводил комедии как соавтор – одну за одной…
Не дождавшись требуемого числа страниц,
из омута уходила заскучавшая щука.
Под грай устраивающихся на ночлег галок,
вдохновлённый закатом в Николо-Бережках,
друг-столяр допивал припасённую водку.
Фотография известной актрисы
зарекалась мечтать о вычурной рамке.
Он, вроде, и умер-то за работой…
Всё как водится – без бешеных денег.

Дела согнали или совесть,
звала родня издалека…
И вот уже купает поезд
багряно-серые бока

в ночных ветрах, его пьянящих.
Колёсный счёт диктует сны.
В окне черны луга, и чащи
по-настоящему черны.

Ни костерка, ни звёздной крошки.
Так пусто, что не по себе.
И вдруг – фонарик у сторожки
на покосившемся столбе.

Мелькнул – и снова тьма пустая.
Но ведь не так уж и далёк.
Столб, провод, лампочка простая.
А вот гляди-ка: огонёк.

За тучей слышен самолёт.
За лесом – трасса.
Ты говоришь, что там живёт
другая раса.

Вчера в болото вмёрзла гать.
Кружатся хлопья.
Ты говоришь – им там плевать