Михаил Врионакис - Инсайд

Способность думать – это бремя,
Увидеть в людях их мотив.
Чем лучше навык – меньше время,
С других сойти альтернатив.

Помимо этого, в дуэлях,
Других знать слабые места
И, как хирург, бить точно в цели —
Пусть ждёт надгробная плита.

Ждать думая, без наслаждений,
Рассчитывать дальнейший ход,
В попытке избежать лишений.
Не жить, а мыслить наперёд.

Среди всех мы всегда выбираем средних —
Чтоб не первых во всём и не последних.
Выбираем не из тех, кто лучше нас,
Смотри – ярче блестит огонь из их глаз,
Над ними свет, а на фоне мы серые.
Потому что последние мы, а они первые.
Выбираем не из тех, кто нас хуже,
С ними на нас что-то давит снаружи.
Жалость и скука, нечет и чёт,
Если не возвышение за чужой счёт.
Потому что первые мы, а они последние,
Мы готовы любить тех, кто для нас средние.

Ты держишь идеальный образ,
Не открывая простоты.
Приумножаешь как бы возраст,
Скрывая низкие черты.

В губах твоих пестрит улыбка,
Спина так ровно держит стан.
Но не сказать, в чём заковырка,
Ты правда счастлив и желан?

Найдутся ли друзья у друга,
Что держит тень в своей душе?
Тебя сколь быстро от недуга
Сломает глупое клише?

Послушай, девочка, не будь такой скрытной,
Нелегко разыскать с тобой общий язык.
Ты считаешься книгой не для глаз любопытных,
А я, складывая оригами, жить не привык.

Кекс, изюмом своим меня не корми,
Чтобы булка одна от тебя не осталась.
Не знаю, как держатся друзья твои —
Между нами стена, как, увы, оказалось.

Скинуть маску желаю с твоего лица,
Позволь на листы посмотреть, на истоки.
Не бойся, что тебя прочтут до конца,
Каждый день ты рисуешь новые строки.

Такова твоя политика —
Ты совсем не терпишь критику,
Принимаешь всё в штыки,
Словно дама в эти дни.

Иногда ты просишь помощь,
Но твой друг – какой-то овощ.
Раздаёт тебе советы:
Делать лучше то и это.

Он приводит аргументы,
А внутри текут проценты,
Заполняют твой сосуд,
Приближая Страшный суд.

Кто не жил в аду – не оценит рая,
Каждый счастья пазл сам собирает.
Какие-то части исчезнут в годах,
В других размываются краски в слезах.

И в этой картине тропы по следам,
В неизведанной чаще веселий и драм
Твёрдо выбрана просека, самая суть,
У кого-то – шедевр, у кого – как-нибудь.

Поймёшь ли ты природу злости,
Смотря на тех, кто терпит боль,
Чьи жилы срезаны до кости,
Эмоций, чувств внутри на ноль.

Чужих затравливают жёлчью,
Язвят, болезнь не поборов,
Инстинктам доверяют волчьим —
Не видно ценности их слов.

Когда-нибудь душа погаснет,
Остатки ветер разнесёт.
Их каждый день подобен казни,
Я удивляюсь, как живёт…

Взывает инстинкт животный,
Бежишь за добычей вслед.
Бежишь, потому что голодный,
Иного выхода нет.

Кругом вершины снежны,
В руке у тебя копьё.
Пусть руки твои нежны,
Желудок кричит – моё!

Добычи исчезли следы,
Осталось одно море снега.
Надежду развеяв, увы,
Теперь ты бежишь ради бега.

Поэт и бард сошлись в бою, тут разошлось и небо,
В клинковом танце падает на землю яркий свет.
В том месте лязг звучит до ужаса свирепо,
В момент, раскинув руки, наземь падает поэт.

Но вдруг он взялся бить ударами, в атаку,
Противник в ужасе, он ловит искры взглядом.
Поэт парировал, вознес над бардом шпагу.
Со свистом голову отсёк – она упала рядом.