Елена Мария Вербалес - Жил-был человек…

Когда сердце легко как пух,
Тополиный весенний дух.
Твое иго, как перышко голубицы
Нежной, кроткой птицы.
Или перо богини Маат,
Закрывающей вход в ад.
Вдохновение июньского ветерка.
Душа летит – легка!
А у палача-мясника,
Разорвавшего сердце быка?
И поступь его тяжела, и рука.
Облито кровью, как плаха, оно,
Преступлениями напоено.

«Слава победителям!» —
Кричали все вокруг.
Теперь твой враг,
когда-то друг.
Как это по-мужски:
загнать неприятеля
в железные тиски.
Вознестись над бедой,
доказать свою правду
любой неправдой
и любой ценой.
Но сказал старец
однажды мне седой:
«Смирись перед бедой.
Её лишь можно превозмочь,
чтобы понять, принять,
простить, помочь».
Тогда моя душа – украинская дочь.
Слава переможецам!

Когда-то в сумеречный час
Ты хотела монеткой усталой
Закатиться под кровать,
Чтобы не быть и не писать.
Но бросила себя монеткой в море
Не на счастье, а от горя.
Но есть тот, Кто монетки
Однажды в ладонь соберет,
И те, что в сумеречный час
от усталости закатились под кровать,
Чтобы не быть и не писать.
И те, что на дне моря
Не на счастье, а от горя.

Скользи, как птица, в сизой вышине
или солнца зайчик на стене.
Как лебедь – по зеркалу воды,
резец конька, что рассекает льды.
Как музыки упругая волна
вокруг струны идет туда-сюда.
Зарницы луч в облаках.
Гений, что прячется в строках.
Да, безопаснее писать ни о чем,
чтоб на суде быть ни при чем
и не склонить голову перед палачом.
А вдруг вырвут грешный язык?
Вам предлагают только блик
или божественный туманный лик.
Весь оксюморон.
Не оставляет на снегу следов фантом.
Он неживой лирический герой.
Но кто уследил, как распускается бутон?
А наутро в цвету сады.
Кто застал, как наливаются
соком осенние плоды?

***

Однажды новорожденный
Отправляется в родовой путь,
Чтобы, наконец, свежего воздуха вдохнуть.
Как раздражает глаз соринка,
Моллюска розовую мякоть – песчинка,
Выкатилась перламутровая слезинка.
Как появляется алмаз?
Да на раз!
Нужны века
И природы твердая рука.

Для малыша нужны поводыри.
Без мамы и папы опасно снаружи
и беспокойно внутри.
Для тинейджера нужны перила,
всякие авторитеты, правила,
понятия, мерила.
Взрослому нужны перила?
Ну, разве что для имбецила.
Взрослому важен развитый
вестибулярный аппарат,
уравновешивать в душе рай или ад.

Когда в глухой ночи
придут отчаяния палачи,
Достану надежды,
светлые одежды,
накину светозарный плащ.
Услышу голос: «Ты не плачь,
кто победил свои страданья,
тот стал как рыцарь мироздания.
Совлекши кожу саможаления,
он панцирь получил прощения».

Купол неба голубой,
стрела крана.
Гимнастка на трапеции
под бой барабана
Крутит сальто с судьбой.
Что научило тебя быть такой?
Нервы, тело и чувства —
все для высокого искусства.
И зрители, разинув рот,
следят, как коварен воздушный эшафот.

Осторожно, здесь злые жильцы.
Злые здесь даже молодые птенцы.
Злые собаки уже здесь не в счет.
Злостью заменит их кот у ворот.

Злые Надежды в квартирах живут.
Злые Любови стерегут свой уют.
Бабушки семечки злые грызут.
Даже деревья здесь злые растут.

На заборе зло источает металлический прут.
Он лишь угрозу несет всем вокруг.
Хватит злиться на весь Божий свет.
Можно подумать, что лучше нас нет.

На эпюре неба сером
Чертёж ветвей в абрисе белом,
Параллелепипеды домов
В концепте улиц и мостов.

Заплаты яркие витрин,
Потоки быстрые машин,
Везде реклама – sale, sale,
Одежда, обувь – модный style.

Кругом разлит SHO 2O 3,
Он и вокруг нас, он уже внутри,
Для вас исполнили урбанистический этюд,
Для пары дюжины котельных труб.

Офисное рабство – долой!
На воздух и на свет,
Завтра выходной!
Всем привет!
Бегу по лабиринту бизнес-центра к проходной,
В висках стучит: «Домой, домой, домой!»
Черно-белый dress code – в стиральную машинку,
Надену цветное платье с пелеринкой.
Счета, фактуры – всю эту канитель
Засуну в старенький, потрепанный портфель.
И до вечера воскресенья
Пусть не тревожат они мое воображение.
Несмотря на мокрую погоду,
За город! И на природу!
И на перроне стою и мерзну под навесом,
Но ощущаю себя свободным человеком.