Виктория Балановская - Рисовать солнце в сердце. Стихи и проза на полях

Я буду мир держать в руке
твоей
чтобы он точно был
я воплощение идей
своих
чтобы верней
я чайкой опрокинусь ввысь
взлечу
раскинув крыльями весну
вернусь
отбросив все, что не к лицу
ворвусь
весенним ветром в тусклый мир
исчезнет он
и буду пламенем свечи
твоим огнем
я буду парусом
дрожащим на ветру
и рвущимся вперед
я буду ветром в вышине
прикосновеньем рук
я буду ты
и буду свет
в твоем окне
я буду тень
от фонарей
в рассветный час
и крылья широко раскрыв
навстречу ветру
в вышине
я чайкой опрокинусь ввысь
чтоб быть в тебе

Господи, мы превратили Тебя в бренд,
Идолами сделали Твоих святых,
А на них льется невечерний свет
Сквозь окна распахнутых навстречу душ.
Что нам до того, что Ты умер за нас,
Ко кресту пригвождая каждого грех.
В мире рынка сегодня каждый прав,
А святость разменивается на звонкий рупь.
Не видим Тебя, не желаем знать —
Ты вновь неудобен с ученьем Своим.
В мире, где все продается за золотой пятак,
Нет места Тебе и Твоим святым.
Мы иконы и мощи как игральную кость
Выбросим на рынок и аукцион.
А Ты всё у сердца каждого стоишь
И слышишь глубокий сердечный стон
Мы души продали, а сердц а в мешке —
Пусть камни ворочают живую плоть.
В мире рынка больше нет любви
И свет не увидим, запрятав боль.
Но где-то там жива душа
И совесть ворочает камни мертвецов —
Если жить хотим, нужно вспомнить всё
И кровоточащее сердце выпустить из оков

Между моим «да» и твоим «нет»
Расстояние больше, чем наоборот.
Твой мир, разорванный на куски,
И мой – лишенный чужих оков.
Если быть отраженьем,
То искать глубину,
Чтобы зеркалить чужое дно.
Между «да» и «нет»
Расстоянье одно,
Но его ни пройти, ни обогнуть.
Свете тихий струится сквозь души других,
Ты стоишь то во мраке, то в полутьме,
Полумерой меришь здесь вся и всех,
Теплотой отодвигая меру любви

Вместо любви – тишина и покой —
Где-то Булгаков смеется во тьме.
Мелким бисером льется серебряный дождь,
Укрывая от суетных долгих дней.
Ты идешь оставляя в лужах следы
Как кусочки неба, отраженного в воде.
Яркий шарф и ботинки должны веселить,
А они привлекают коршунов взгляд —
Словно под прицелом ходишь каждый день,
Навеки рассорившись с настоящей собой —
Этот образ давящ и слишком силен,
И от него в текстах пока не уйдешь.
А рядом где-то пелевинский урал
Растворяет желающих источать любовь,
Только ты вне эмоций и суеты
Под бисером дождя обратно идешь

Шкурку гадкого утенка променяв на лебединую песнь,
Я меняю любовников в каждом порту словно последний моряк,
Привыкший к рокоту волн как к колыбельной матери,
День за днем напевавшей иные слова.
В трюме моем тепло и спокойно словно в трюмо,
Только жизни нет – отраженье мое огнем горит – все равно.
Я спокойствия силой заменяю чувства и жизнь,
Но израненность свою принесу однажды Творцу,
И утенка гадкого сбросив шкуру с игл своих, лебедем взмою ввысь,
Напевая впервые последнюю лебедя песнь…

Сварить бы глинтвейн, да не с кем пить,
Песню бы сыграть, да застыл инструмент,
Чаю налить, да посуда ушла,
Книги рассеялись по земле.
Это пустыня души твоей,
Ветром горячим выжженной в прах,
Где-то маячит оазис любви,
Где-то рассеивается страшный страх.
Взглядом бездонным увидь высоту
И поднимись на остатках крыльев,
Все не испито, не доведено
До беспредела огромного мира.
Пусть ты —пустыня, но даже в ней
Кактусы рвутся иглами вверх,
Крылья остались, перья почисть
И у обрыва прыгай ввысь.
Будет как будто в бездну летишь —
Страшно и больно, но это пройдет,
Крылья окрепнут и будут жить,
Унося тебя в настоящую высоту

Мой дом, покрытый мхом и пеплом на выжженной листве
В саду бескрайнем,
Подожди меня —
Я уже ползу.
Ты до сих пор маячишь словно древний стяг,
И памятью моей наполнился сполна сосуд твоей любви —
Иду к тебе.
Дышать тобой и воздухом,
Сокрытых ароматов трав и свежести свободы —
Я бегу.
Мой дом, скучающий по разговорам долгим,
По чайным посиделкам и камину
Твоей души горящей —
Я к тебе