Евгений Меркулов - Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 2

Для гостя дорогого, слуги адовы,
Несите дров побольше и угля,
А слушаться речей его не надо вам,
Как брёхней кобеля иль москаля.

Помучьте казака, страшиться нечего.
Пущай кипит и булькает смола,
А я вернусь сюды попозже вечером,
Проверю, как у вас идут дела.

Вернулся сатана глубокой ночкою
И видит он, что сосланный донец
Всех дьяволов, чертей и нечисть прочую
По аду загонял уже вконец.

– Давай живее, племя свинорожее!
Сварить меня? Ага, держи карман!
Костёр разжечь как следует не можете.
Не я у вашей сотни атаман.

А черти, от усталости хрипящие,
Снуют, на плечи свесив языки.
Ни разу им, рогатым, настоящие
В котёл не попадались казаки.

И в местном медицинском отделении
С инфарктом слёг уже не первый бес,
А трое написали заявление —
Отправить их работать в РАЙсоБЕС.

И сатана сказал себе – Отличненько!
Вопрос поставлен, типа, выбирай:
Всё пекло дальше мучить со станичником
Иль отпустить его обратно в рай?

Ответ понятен кажному: амнистия! —
И вот, спустя буквально полчаса,
Донца отмыли черти и отчистили,
И указали путь на небеса.

IV
И что с тобою делать? – мыслил Господи —
Не в рай же пропускать опять назад.
Ты дулю сатане поднёс под нос, поди.
Не зря тебе возврат оформил ад.

Казак в ответ с улыбкою потешною
Сказал – Отец небесный, выход есть.
Верни на землю в тело душу грешную,
Делов там у меня – не перечесть.

Ты видишь? Не ступилась шашка вострая.
Ты слышишь? Не закончилась война.
И ждут меня живым маманя с сёстрами,
И ждут ишо детишки и жена.

Дозволь мне погулять в степи пока ещё,
Хочу напиться волей на века.
А как найдёшь душе моей пристанище,
Так я приеду, слово казака!

Всевышний усмехнулся – Что же, вроде Нам
Решенье подсказал ты, хитрован.
Ну, ладноть, оживай, скачи на родину.
Считай, что энто главный твой дуван.

И сразу же по милости Создателя
Казак наш очутился на земле
В кругу своих станичников-приятелей
Живой, здоровый, с шашкой и в седле.

Узнали люди Божье Откровение,
Усвоили Божественный Завет,
Что казаку донскому по рождению
На свете том для жизни места нет.

И смерть теперь для нас не дуже страшная,
Коль места нет ни в пекле, ни в раю.
А место на коне, да с верной шашкою,
И слава – пасть за родину в бою.

Так неча зря судьбу переиначивать,
Чего не миновать, тому и быть.
Но переводу роду нет казачьему!
И любо, братцы, любо, братцы, жить!

Не надо, унучек, трепать языком.
Не знаешь – спроси у дедани.
Не мог быть Котовский лихим казаком,
Поскольку он был молдаванин.

Да мало ль, што брешут твои друзяки!
Ты ухи развешивай боле.
Они дажедь Путина к нам в казаки
Запишут, коль дать трошки воли.

Названье станицы увидел, кубыть,
Смикитил своё, торопыга.
Да тольки ни цепь, ни верёвка, ни нить
Не свяжут Хопёр и комбрига.

Ты в байку любую поверить готов.
А знаешь, кужонок, што ране
Водилась в том займище уйма котов?
Оттеля пришло и названье.

Не веришь? От то-то! Обиделся, чай?
Смахни-ка слезинку с ресницы.
Поближе на лавку седай, не серчай.
Я правду скажу о станице.

Ну, слухай. Названье маненько не так
Писалося в давние годы.
По слову царёву свезли в те места
Из разных сторон воеводы

Мучителей-катов, зверюг-резаков.
Зачем? Не для добрых занятий.
Для пыток и казней простых казаков,
А вовсе не воров и татей.

Войсками подавлен был бунт на Хопре,
И взялись за нашего брата.
Когда энто было? Как раз при Петре,
Восстание батьки Кондрата.

Работы для катов там было полно,
Пришлось палачам потрудиться.
Пытали, рубили, пускали на дно,
Лилася кровя, как водица.

И всё продолжалось, соколик ты мой,
Без малого цельных два года.
Семь тыщ казаков обрели упокой
В хопёрских стремительных водах.

Хучь вейся верёвка – конец настаёт,
И вот уж почуяли каты:
Мятежников нет, и для них нет работ,
А значит не будет и платы.

Ить ране с замученной кажной души
Они от царёва вельможи
Всегда получали исправно гроши.
Пущай небольшие, но всё же.