Владислав Бородин - Квартирник. Малый сборник стихотворений

На палубе тонущего корабля ты – огонь.
Ты будто флаг герба семьи первопроходца.
Ты то, что порождает в людях боль,
И нечто, что согревает будто солнце.

Я был бы рад себе, но не сейчас.
Сейчас мне предстоит тяжелая работа.
За столом покинул меня час…
Постой, который час?
Сейчас уже суббота.

Я пленник дяди в пиджаке.
То, сколько ем я, зависит от него.
Идея коммивояжера в каталоге, на полке, в рюкзаке.
У детерминизма нет теории торгов.

Клод Моне основатель импрессионизма.
Айвазовский писал марины,
Я научился готовить макароны,
Иногда менять масло в машине.

«Превращение Киркорова в гея»,
«Собчак вызвала Шнурова на баттл»…
«Нет!» – ответил себе, робея!
У меня благосклонный фатум.

Я погружен в глухую прострацию.
Лучше бы сдаться?
Играться с водой у ручья,
Проводя потоки меж пальцев.

Округлые камни, крупинки песка,
А вокруг глухой лес,
С сучьями играют лучики света.
Вдали завыл пес, до высоких небес
Курится в долине хижинка деда.

Дом мне Дальний Восток,
Волны дланью касаются скал.
У лачуги чистит седло ездок,
В ней помнят еще краснобородых оскал.

Пичужка алеет, подобно рассвету.
Лучина затлела в руках, растворяя тьму.
Запомни, коли ложка к обеду,
То красный чай в диалоге растворит суету.

Густой седой туман.
Под ногами мокрый щебень.
Гудит в фонарном свете автобан.
Я на безлюдной безымянной станции жду поезд,
будто играю в жребий.

Вершины скал играют с ветром.
Море поступью ласкает берег.
Я жду звонкого гудка и света,
Я в нем все больше не уверен.

Еды с полудня больше нет,
Одежду просквозило ветром.
Туман все льется в темноте
С вершин в низину к кедрам.

Рюкзак на лавке у перрона.
Сова, издавши звук, мелькнула в темноте.
Вдруг стук! Летят вдали вагоны.
И вмиг они уже в одной версте.

Город морской живет иначе,
Иной в нем склад и быт.
Другие батраки и прачки,
Несхожий стук копыт.

В проливе серебрятся волны,
В рассветном солнце все шатры.
Коли штормит, укроют скалы.
Со всех морей здесь корабли.

Нездешний мед
Да свежий хлеб,
В сетях улов,
Кричат: «Барев!»

И специй запах,
Шум баллад.
Мостов меж всех
Плывет фрегат.

Без моря город – без души.
Седой волною меж тиши.

Зачем я все это пишу?
Идиотским слогом и без смысла.
Просто консервация того,
Что в воздухе повисло.

Каждый камень рано, может, поздно скатится с горы,
Пару пихт собьет своим массивом.
Но вниз лететь он будет лишь до той поры,
Насколько ранее был слог красноречивым.

Искусства смысл прост —
Транслировать идею дня.
Любя всецело форму, но прирост…
Не оторвать от дна.

Каков же толк толкать к вершинам глыбу,
Писать и говорить о том, когда
Сама идея умирает сразу,
Как родилась из-под пера.

И вот собрал я что-то по деталям.
Коль есть желание, скажи что манифест!
Сижу в руке с листочком, жду признания.
Но гул средь стен – неуловимый жест.

Почему-то не могу никому позвонить…
Набрать, поговорить.
Лишь ощущение того, что выразить
Не представляется возможным все,
Что как думаешь – живо, говоришь – мертво.

У всех свое, я выбрал эскапизм.
Мозг тоже клетка для души,
И душит, вдавливаясь в горло, эгоизм.
Проветрить мысли бы, ведь в клетке душно.

Так можно и сойти с ума.
Дана мне случаем дорога,
По тр о пам через города,
Сквозь дум к другим дорогам.

Будто пустых черепных глазниц
Или все тех же пальцев, отдающих дымом.
Наша свобода в заточении лиц,
Наша свобода в чужих руках неуловима.

Под временем уж сгорбилась спина.
И позвоночник легкие калечит.
Пойми, нужна всем новизна,
Недаром запряжен ты в плечи.

Ты живешь, чтобы работать!
И вечно погребен в долги.
В моих глазах перевернутой трески —
Ни зги!

Лишь опадает чешуя,
Трясти будут икру с меня,
Пока не канет хвост…
И не станет отрицательным прирост.