Владимир ЭС - Черно-белая лирика

Я брошу сочинять стихи

О грусти, скорби и печали.

Не то чтобы они плохи,

Но все листы уже устали

От негатива и проблем

Внутри меня и в каждом встречном,

Так много есть прекрасных тем

О светлом, радостном, беспечном.

Я всё пишу про грязь и хмарь,

Как будто солнца нет на небе,

И на дворе всегда – январь,

В своем морозном зимнем гневе.

Но к нам давно пришла весна,

А я ее не замечаю

И все строчу, что сочтена

Пора любви, не зная края.

Пожалуй, хватит. Злость – долой,

А со стола – перо, чернила.

Отныне выводить рукой

Все строки мелом на настилах!

2017, август

Поэта вдохновляет тайна музы,

Он с ней в секретные вступает узы

И осушает чашу без остатка,

Чтоб по ночам встречать ее украдкой.

Поэта вдохновляет красота,

Едва заметная ему черта,

Незримая для посторонних глаз,

Источник притяженья лестных фраз.

Поэта вдохновляет чистота

Души, ей незнакома клевета.

Не знают лжи невинные уста,

Она – всегда открыта и проста.

Поэта вдохновляет момент встречи,

Когда впервые видит шею, плечи.

Зачата муза в думах непорочных,

Писателем в мечтаниях полночных.

2013, апрель

Я не жажду известности, славы,

Но мне нужно оставить свой след

На краю роковой переправы,

Прежде чем уходить на тот свет.

Пусть потомки решают: кто – правы,

Кто из нас – виноват, а кто – нет.

За все строки свои, за все главы

Я держать буду вечный ответ

Перед Богом, народом и музой —

Все по совести сказано мной!

Пусть при жизни считают обузой,

После смерти мой голос живой

Прозвучит в слове, сказанном кем-то,

В каждой букве бессмертных стихов

Двадцать первого века. Поэта

Разглядят через пару веков,

Но от этого мне не печальней,

А скорее, и наоборот —

Это лучше любви изначальной,

Когда в руки – венец наперед.

Если спросит Господь мою волю,

Без раздумий его попрошу

Наградить мое пенье хвалою,

Лишь когда до конца допишу.

2017, июнь

Ну что ж ты, милый мой бродяга,

Опять в дырявых сапогах?

Висит спасительная фляга

На перекошенных штанах,

Все то же легкое пальтишко,

Великоватое в плечах,

С двумя заплатками подмышкой,

С цветной подкладкой в рукавах.

О сколько лет тебе, дружище?

Ты мне ведь так давно знаком.

У гаражей, в кустах притихший,

Я за тобой следил тайком.

Собрав сухие ветки ивы,

Ты разжигал себе костер,

Мычал нескладные мотивы,

Неспешно нагревал котел.

И похлебав свой скудный ужин

Да водки выпив двести грамм,

Укутавшись от зимней стужи,

Ты посвящал себя стихам.

Читал поэт без перерывов.

Кричал в нем пьяница-изгой:

Всей хрипотой своей, надрывом,

Безумностью, скупой слезой.

Будь проклята судьба поэта!

Цена таланта – высока:

При жизни счастье – под запретом,

Признанье – только у венка.

Эй, ты, промерзший мой приятель

С седой кудрявой головой,

Я – твой внимательный читатель,

Позволь же выпить мне с тобой.

2013, декабрь

Что останется после меня?

Ничего: опустевшая двушка,

Триста двадцать четыре рубля

И одна холостяцкая кружка;

Самогон недопитый до дна

И засохшая палка салями,

Пепел от сигарет вдоль окна,

На столе, у двери, за шкафами;

Фотографии близких людей

И с десяток закрытых конвертов —

Письма давних подруг и друзей,

Не дождавшихся друга ответов;

И какая-то книжка стихов

Никому неизвестного Эса.

Ничего, кроме сотни грехов,

Не оставит на память повеса.

2017, февраль

По сомнительным всем обстоятельствам

И надуманным им обязательствам

Возвратится домой он в полночный час,

Отработав две смены не на показ.

Он домой не торопится. Не к кому.

За тяжелыми прячется веками

В его грустных глазах одиночество,

Но он верит в судьбу и пророчества.

Он – спокоен, не бросил надеяться,

Что однажды ветра переменятся

И он встретит ее поздним вечером,

Оба будут друг другом замечены.

Обратится он к ней не по имени,

Но красивыми фразами, длинными.

Эту встречу давно он планировал —

Про себя в голове репетировал.

Она носит лишь яркие платьица,

Черный цвет ей с рожденья не нравится.

Блеск в зеленых глазах и весеннее