Владимир ЭС - Черно-белая лирика

Я забуду тебя, обещаю,

В тот момент, как закончится стих!

На прощанье тебе посвящаю

Эти строки и много других,

Что в любви признавались когда-то:

Улыбались, смеялись, цвели.

Но теперь они смотрят предвзято

На себя, словно там – не они,

А другие, чужого поэта,

Непохожего всем на меня,

Разве только лицом, силуэтом.

Парадокс, но мы – все же родня,

Даже ближе, но только по крови,

В остальном мы – чужие. Поверь!

Оттого и видна в каждом слове

Разность наших побед и потерь.

Но когда допишу эти строки,

Позабыв все печали – тебя,

В тот момент вновь сойдутся дороги,

И я стану похож на себя.

2017, май

Я выведу тебя строкой:

На каждый сантиметр – слово.

Ты будешь прозой, но живой —

Твореньем гения! Готова

Сойти с бумаги на траву?

Прочувствовать свое рожденье?

Стать настоящей? Наяву

Ожившее произведенье!

Ты будешь именно такой,

Какой была в моих мечтаньях,

И ты не сможешь стать другой,

Предать не сможешь ожиданья,

А будешь жить в моем плену.

Теперь все будет по иному —

Не так, как с ней. Ты ни к кому

Не сможешь убежать из дома.

2017, май

Я вдохновляюсь темнотой —

Пестрит перо, когда мне грустно.

Стихи выводятся рукой

Легко, уверенно, искусно.

Чем больше в жизни черноты,

Чем больше за день было грязи,

Тем легче заполнять листы,

Тем интересней рифмы связи.

Мои чернила – это мрак:

Печаль, озлобленность, тревоги.

Когда я счастлив, то не так

Ложатся на бумагу строки.

2017, февраль

У этого поэта строки

Не про любовь, не как у всех —

Он обнажает душ пороки

И каждый затаенный грех.

Возносит он несовершенство,

Смотря сквозь лупу на портрет,

Ему безмерное блаженство —

Пролить на мрак правдивый свет.

Снимает маски с лиц актеров,

Чтоб было видно, кто злодей.

Не будет больше вечных споров:

Кто благородней, кто добрей.

Внимает слезным откровеньям

Святых, что падают в мольбах,

Взывая Божество к прощеньям,

Чтобы спокойно жить в грехах.

И смотрит долго на походку

Всех незапятнанных людей.

И втаптывает в грязь находку,

Разоблачив обман чертей.

Поэт преследует надрывы,

Ведь в зеркало не мог смотреть.

Воспетые в стихах мотивы

В себе боится разглядеть.

2013, апрель

Вдруг люди стали слепы и глухи

К кричащим строкам откровений —

Поэтов благородных рвений.

А может, снова запрещать стихи?

Тогда, уверен, в небе вновь взойдет

Звезда народного поэта,

Когда гласят назло запретам,

За правду гордо встав под пулемет.

Им наплевать на все: «Ссылай в Сибирь!»

Их пыл не остудить морозом,

Они как будто под гипнозом

Себя ведут на смерть, под монастырь.

Теперь за строки ссылки не грозят

В местах далеких, безызвестных,

И всем стихи – не интересны,

Когда поэтов больше не казнят.

2016, май

Я родился на свет не в том веке:

Не осталось добра в человеке,

Не осталось в сердцах больше чести.

Я родился в неправильном месте.

Но раз был я рожден, значит, должен

Говорить, хоть и путь этот сложен.

Мне хотят опустить силой руки

И начать фильтровать правды звуки.

Неприятно стадам мое пенье,

Говорю так, как есть, без стесненья.

Не по нраву верхам эта честность,

Неудобна такая словесность.

Ведь живем мы сейчас в таком веке,

Не нуждается он в человеке

И в его бесполезном протесте.

Я родился в искусственном месте.

2016, ноябрь

Бокалы красного вина,

Миноры черного рояля.

Я первый раз не пью до дна,

Не преступаю грань морали.

Я исписал немало строк,

И были все они о том же,

Но мой последний монолог

Будет в разы трезвее, строже.

Он все расставит по местам:

Зачем я жил все эти годы,

Кого любил, а с кем лишь спал

В объятьях ветреной свободы.

О чем действительно мечтал

Не громко вслух, а лишь украдкой,

И отчего людской оскал

Меня преследовал в оглядку.

Но есть еще последний шанс,

Я «сверху» получил отсрочку —

Восстановить души баланс,

Достойную поставив точку.

Бокалы красного вина,

Миноры черного рояля.

Я в первый раз не пью до дна,

Не заглушая нот печали.

2016, январь