Марина Цветаева - Мы с тобою лишь два отголоска

– Что ты, матушка, кто ж с пасынком спит? —
«Царь с бутылкою в обнимку храпит.
Ты царевичеву кровь развяжи:
Коршунком ко мне на грудь положи!»

Усмехнулся в бороденку старик:
Хоть царица, а проста на язык!
Ночевать одной, поди, невтерпеж!..
– Что ж, краса, мне за работу кладешь?

«Положу тебе шесть сот соболей».
– Мне плевочек твой единый милей!

«Скат заморского сукна на кафтан».
– Из сукна того скатай сарафан!

«Так червонцев нагружу чугунок».
– Дешев, дешев тебе царский сынок!

Приклонись ко мне, Царица, ушком,
Цену сам тебе скажу шепотком. —

Помертвела ровно столб соляной,
Д’как сорвется, д’как взовьется струной,

Как плевком ему да вызвездит лоб!..
«Хам! Охальник! Худородный холоп!

Целовать тебя – повешусь допрежь!»
Старикашка ничего, вытер плешь:

– Хочешь проку, красоты не жалей!
Погляди-ка ты в лампадный елей!

Дунь и плюнь! Сделай рябь!
Что ты видишь? – «Корабь.

Без гребцов-парусов,
Само море несет».
– Ну-кось? – «Чтой-то темно».
– Плюнь на самое дно!

Ну-кось? – «Ходко бежит!
Кто-то в лежку лежит:
Человек молодой…
– Светел пасынок мой!»

Смотрит в синюю гладь.
Ничего не видать.

– Перстень в маслице брось!
Ну-кось? – «Рученьки врозь.
Бусы в левой руке,
Гусли в правой руке.

Привалился к корме.
Думу держит в уме».

– Топни правой ногой!
Что ты видишь? – «Другой
В синеморскую хлябь
Выплывает корабь.

В сини-волны в упор
Грудь высокую впер.
Посередке – костер,
Пурпуровый шатер».

– Полный круг обойди!
Ну-кось! Зорче гляди! —

«Душу сперло в груди!
Дева всех впереди!
Великановый рост,
Пояс – змей-самохлёст,
Головою до звезд,
С головы конский хвост,
Месяц в ухе серьгой…»
– Топни левой ногой! —

Левой ножкой топнула,
Да как охнет, взглянув!
Да как навзничь грохнется,
Колен не согнув!

Да как затылком чокнется
С заслонкой печной! —
Подсмотрел в окошечко
Месяц, сторож ночной.

– Ох вы, бабьи дела келейные! —
Положил свою кладь на лавочку.
– Вынь из ближнего, из нашейного
Из платочка сваво – булавочку.

Ты упрись ею в грудь высокую,
Напои ее кровью досыта.
А пленишь молодого сокола,
Помяни и меня, красоточка! —

Дерганула рукою спешною:
Грудь раскинулась – цветом яблочным!
Вынимает из тела грешного
Пурпурóвую – всю – булавочку:

«Всю до капли кровь
За его любовь!
Всю из жилок прочь
За одну за ночь!»

Тот булавку враз
Ртом клыкастым – хвать!
– Как начнет в волнах
Дева-Зверь вставать —

И вколи ему змейку в шиворот,
Чтобы вся их любовь – навыворот!
От булавки той – будет крепко спать,
Она звать его, а он пуще спать…
Ляжет парень смирней травиночки,
От кровиночки-булавиночки.

Вру – оставь в руке
Бороденки клок! —
А она в тоске:
«Получай залог!»
И, прильнув к бороде взъерошенной,
В ночь – с улыбочкой перекошенной.

Лежит Царевич мой бессонный,
Как лебедь крылья разбросал;
«Всё отдал бы, весь сан престольный,
Кто бы мне душу распростал!

Не естся яблочко румяно,
Не пьются женские уста,
Всё в пурпурóвые туманы
Уводит синяя верста.

Каким правителем вам буду,
Каким героем-силачом —
Я, гусляришка узкогрудый,
Не понимающий ни в чем!

Как с конницей-свяжусь-пехотой,
Когда до бабы не охоч!»
И, опершись на локоточек,
Такой унылый смотрит в ночь.

А за дверью скреб да скреб…
«Дядька, ты?»
– Я, твой лодырь,
Твой холоп-лысолоб!

Светлый колос мой, опять клонишь лоб?
Слабый голос твой меня силком приволок!

Что ж не спишь опять? – «Не сплю, не дремлю,
Дрему, радужную птицу, ловлю.
Поступь легкая, и птица близка,
Да ни сети у меня, ни силка».

– Не испить тебе бы маку? —
«He в настойке суть!
В этих подлостях и так уж
Я увяз по грудь.

Все-то нежат день-деньской,
Тешат, нянчат, —
Ровно цветик я какой,
Одуванчик!