Леонид Жуков - Все, что есть. Книга стихов

играли роль. И я не опоздал

сложить сонет викторианский,

когда бы был, как бы в предверьи бури

забыт кошмар

принц Датский —

ад...

07.04.95

Если взять рифму: любовь – морковь,

то надо добавить "свекровь" —

мудр русский язык. Но не мудренее жизни.

Может быть, он хотел послужить отчизне?

Может, он просто хотел?

Но когда я вижу, как люди входят в отель,

я вспоминаю, что по-английски отель – «хотел»

(см. «hotel»)

а на самом деле – гостиница.

В горнице птица, в лесу – самовар,

пойти утопиться и весь базар.

Только синица в овале лица

какие бы лица не ждали конца.

21.02.96

Если взять рифму: любовь – морковь,

то надо б добавить "свекровь" —

мудр русский язык. Но не мудренее жизни.

Может быть, он хотел послужить отчизне?

Может, он просто хотел?

Если "hotel" прочитать как "хотел",

то можно сказать короче.

Так вспоминаются дни и ночи,

когда душа ходила по краю бездны,

впрочем, можно приклеить записку скотчем

на уголок железный

или просто так уйти, между прочим.

23.02.96

Мудрость – это привычка к смерти;

тупая заноза в груди, когда говоришь себе, – прости,

но обстоятельства таковы, что следует просто молча уйти.

Отражение в зеркале или на мольберте —

вещь, которой в жизни нет и это ценно,

потому что известно, что можно иметь только то,

что безмолвно. Жизнь утекает, как в решето,

из оболочки бренной.

Звенит звонок – я иду к двери, вожусь с ключом, открываю —

на пороге стоит она с таким выраженьем лица,

что если его раскрыть до конца,

найдется, быть может, улыбка кривая.

Так прорастает новое знание вместо старого чувства.

Эмоциональный настрой, например, служит тому,

кто умеет устроить всегда по уму

свое бытие даже в том самом ложе Прокруста.

Это не трудно – труднее знать, что отсутствует нечто

вроде перца в борще —

такой предмет, что его вообще

никогда не найдешь во вселенной вечной.

24.02.96

Это не грустно – знать; грустно – не жить

оттого, что другим нужно больше, чем можешь дать.

Тяжело, надо думать, безверие нежить...

25.02.96

В кресле-качалке сидит старик и читает книгу,

между страниц которой засохшей стебель травинки.

К подвигу нет причины – значит в высшую лигу

тебя не возьмут и подопытной свинки

из тебя не сделают. И это значит кончины

долго ждать не придется, в кресле-качалке качаясь.

Цветок, засохший до половины;

сонет, сочиненный на четверть.

В процессе игры, как это случается часто,

выпали черви.

01.03.96

Когда расстояние съеживается, как

шифровка разведчика на микропленке,

я зажимаю надежду в кулак

и наравне со всеми участвую в гонке.

Марафон, которому нет конца,

потому что конец наступил прежде начала.

Главный приз, у которого нет лица

и которого все равно мало.

Надежда подобная небытию,

чем больше надежды – тем меньше мяса.

Виноградный скелет упадет в колею

и будет раздавлен копытом Пегаса.

Этот мифический зверь похож

на нашу синицу, но если по-сути,

то надо бы Париж положить под нож,

либо добавить подвижности ртути.

14 – 19.03.96

Где Гоголь каменный ночует,

мой взгляд смещен, движенье стеснено

и посмотреть ему в глаза хочу я

и не смотрю. И так уже давно

я чувствую себя – такое ощущенье

вины; как будто, я в чем-то виноват.

Или стыда – как будто слышу пенье

в себе и привлекаю взгляд

случайной парочки, прохожего, кого-то.

Что смотрит он? Такая тихая мелодия во мне,

что я боюсь мгновения отсчета

мгновений созерцания. – Во тьме

так вор неопытный орудует отмычкой

и каждый лишний звук, —

как выстрел с рефлекторной смычкой

остановиться вдруг,

перевоплощая время в биенье в пустоте пустот,

где смысла нет – лишь ожиданье смысла

и на часах означенные числа —

скорей, как в омут, в проходной проход!

06.07.96

Изучение страха подобно изучению бабочек, если

согласиться на хлороформ.

Изучение страха, как песня —

это песня и есть – вроде смеси, где водка и ром

взяты в пропорции два к одному.

Или как древнеиндийское слово "ом",

пожалуй что недоступное уму

хоть тресни.

20.08.96 – 04.09.10 г

Порханье бабочек

И трепетанье света,