Дмитрий Гаранин - На задних дворах. Проекции - №7

* * *
Жёлтый лист, плевок осенний,
Опустился на асфальт.
Между стен поганкой пленной
Исхудавший сник фонарь.

За бетонною коростой,
Под наплывами стекла
Колупается бесхвостый
Воробей на дне холста.

Машет крылышками, плачет:
Путь на волю покажи!
Сводят челюсти собачьи
Этажи и гаражи.

И машинных масел колер
Загустел, не хочет течь
Под мосты зубною болью
Нарушая речки речь.

Холодеют краски, стынут.
Отнимается рука.
Узок замысел картины.
Что ж поделать? Такова..

7—8 октября 1978

* * *
Краток миг счастья.
Нульмерен.
Белый.
Белый, как искры в глазах от удара.
Двери
Настежь!
Взлетаем на крыльях простынного флага.
Уходим в паренье.
Капитулирует спящий
Разум
Подавлен звенящим огнём воскресенья,
Освобождение песни дарящим
Экстазу,
Рвущему пену кипящего моря безверья.

8 октября 1978

Здравствуй, здравствуй, русская грязь!
Видно, этим я только и красен..
Далеко за осиной погост.
Борозда. Подтянувши подрясник,
За бугор убегаю, сердясь —
Впереди горизонт, паровоз,
И дорог волочащийся трос
Просветляет набрякшее око —
Спиртовая слеза,
И коза-дереза
Убегает ободранным боком.

21 октября 1978

Выхожу я на улицу. Люди!
Пробегая под маской стекла..
Что же будет? Казармой незрячей
Ваши стены. Иль жертвенной чашей?
Как же это случилось? Песок на зубах,
И мозги заслонили солнце.
Шаг вперёд. Подоконник. Оконный страх..
Что за чёрт! Это улица. Поздно.
Люди! Страшно знакомый ветер
Гонит вас по проспекту в закат.
Ваши милые дети
В голубой полутьме никогда не узнают,
Что были обмануты зря,
И куда ни пойдёшь —
Перепутаны все адреса,
И пурга, словно белая почта,
Заметает следы. Только это потом,
А сейчас – эстакады бетонный кукиш
И парабола. Остановитесь в пике!
И не бойтесь. Кошмарик, и всё!
В загребущей
Так приятно качаться руке..
Где ты, простая мясная правда?
Пайковая карточка, червонный туз..
Кроет тебя чёрной шестёркой покатая..
Карты в чёрном снегу. Прах.

26 октября 1978

* * *
Деловито-сдержанны санитары смерти.
Хорошо ли, плохо ли – в будущем светло.
Не стыдись отчаяния – всё давно проверено.
В тихий синий вечер распахни окно.

Пусть в холодном блеске суетятся шприцы,
И обломок жизни тонет в простынях —
Хорошо ли, плохо ли, но последним волоком
Вынесет на отмель в розовых санях.

Как же будет дальше? Сгорбились сугробы,
Сарафанно-облачный, голый березняк
Потемнел, придвинулся, словно в даль кромешную
Мы глядим сквозь пальцы, или просто так.

Остывает комната. Вот уж свечи вынесли.
Бесконечно долго у окна впотьмах..
Много, много снега в эту ночь ложится,
Белизной своею просветляя мрак.

5 ноября 1978

* * *
Запах тёплых цветов обнимает и валит на траву.
Разогрелась земля, словно море, одежду снимай!
Плещут, брызгают в зелени белые пальцы ромашки
И заманчиво кружится лёгкий штурвал василька.

С головы и до ног обдаёт пузырьками пригоршней
Свежесть волн, чередуя прилив и отлив.
Замирает фонтан колокольчика, вторящего
Взмахом линий своих этот сине-зелёный мотив.

С каждым разом кидает всё глубже и выше
В густоту контрабасов, в воздушные арии флейт,
И, теряя опору в немолкнущей музыке, слышу
Как смеются аккорды, взлетая на гребень волны.

И в прозренье букашкой-матросиком
Я, уменьшенный в тысячу раз,
Лезу к небу, на мачты, проросшие
Мой расстеленный чёрный баркас.

Ты плыви, холостая посудина,
А не хочешь, иди ты ко дну!
В перелётной кофейне цикория
С удовольствием тебя вспомяну!

Развалившись в кресле тычинок,
Допиваю напиток богов,
И трепещет, струится хламида,
Голубой шатёр лепестков.

31 октября – 6 ноября 1978

В чётком зимнем вечере
В синей чистоте
Скрещивались линии
И скользили впроголодь
Лёгкие такси