Сергей Сорока - Философия любви

Осень в увяданье хороша!
Цвет меняется за ночь одежд.
Происходит осенью спеша
и лишает всяческих надежд.

Лист срывается, кружится с кроны,
стелется на землю он ковром.
И не каркают, кричат вороны,
и швартуется к зиме паром.

Гонит ветер волны по протокам,
гнёт он ветви до земли легко.
Возвращаемся к своим истокам,
хоть они теперь так далеко.

Тут стояла деревушка в счастье,
с берега глядела летом в Обь.
Извели родную вскоре власти,
в счастье не жили бы люди чтоб.

Место заросло с тех пор бурьяном,
всюду заросли шумят кустов.
Как прозрачно было здесь утрами,
вечерами истинных стихов.

С дровами что за холода?
Пускай свирепствует зима.
Затопим печи – и тогда
тепло, как летом, у меня

мозги не мёрзнут, и в пимах
иду по снегу под закат,
и, потеряв к морозу страх,
с дровами, и ему я рад.

Пусть свирепствует на поле
за окном моей избы.
Разгуляться где на воле,
может, без, с огнём борьбы.

Холода в Сибири крепки,
нам привычные они.
И шагаю я под кепкой,
светят фонарей огни.

В круге свет, за кругом темень
и метель метёт снега.
Зимнее с пургою бремя
тяжкое, как в снег бега.

А день всё короче, короче,
и в двери стучится зима,
и ветер о чём-то пророчит,
наверно, пугает меня

своей погрешимостью в поле
на тихой и светлой заре,
где кто-то развесил вновь тролли
по раннепредзимней поре.

Когда затуманены окна,
не виден просвет в облаках.
И мой развевается локон
в возникших под вечер стихах.

С утра записал их на память
потомкам из будущих лет.
Свисает из прошлого замять,
которой сегодня уж нет.

Но скоро пойдёт день на прибыль.
В окно постучится весна.
Почувствует зимушка гибель,
свирепствовать станет она.

А грусть меня не покидает
в осенне-зимний тусклый день.
Печаль плывёт по-над Алтаем,
зловещую откинув тень.

Надежды нет на исправленье
всех состоявшихся невзгод.
Развитие без направленья
и без ответственных свобод.

Потерянное чувство рано
уходит в редкостную глубь
и льётся ложью по экранам,
меняя истинности суть.

И снова наступает скука
от лжи безнравственных господ,
во власти держит их порука
не первый, но последний год.

Настанут перемены в жизни,
поднимемся и мы с колен.
Одарит счастьем нас Отчизна,
исчезнет несвободы плен.

Снежинки закружились, пали.
Никто не хочет их поднять.
Посеребрённые вновь дали
в ночи, поярче став сиять,

напомнили созвездья неба,
где нет границы никакой.
Владенье искреннего Феба,
одаривает кто нас всех строкой.

Услышав чистое звучанье,
записываю в чистый лист.
И новые идут мечтанья,
хоть небосклон пока что мглист.

Надежда нас не покидает,
что будет чистым небосвод
и солнце чести воссияет,
расправит плечи вновь народ.

Пусть снова падают снежинки
и поднимают тонус нам.
Пока нам всё ещё в новинку,
мы даже рады облакам.

Я люблю метель с пургою,
бесятся когда они.
И любуюсь той игрою.
Накрывают пледом дни.

Всё становится красивым
и покрытым серебром.
Иссякают в играх силы,
снег становится добром.

Сохраняет урожаи
будущих в посевах дней.
Мы о прошлом не мечтаем,
силы бережём коней,

тройкой чтоб промчаться в строках
по пурге, бушующей в стихах
о любви, не о пороках,
с искрой нежности в очах.

Пусть нам ветер дует в лица,
наводя румяна щёк.
Тройка мчится, словно птица,
следом стелется снежок.

За жизнь в перспективе награда,
летаю я в небе ночном
под тихую грусть снегопада,
любуясь журчащим ручьём,

стекает весною что с сопок.
Ветра пронеслись, ошалев,
и ставни устали вдруг хлопать,
утих бестолковый напев.

Мы все повзрослели в полётах
над синей тайгой за винтом.
Надёжность спасала пилотов,
пред ней рассыпался фантом.