Рейнмастер - Город мастеров

Пожалуйста, тише! Дыши осторожно,
Смотри, куда ставишь тяжёлые ноги,
Ведь в тонком эфире парят бестревожно
Условно возможные Мелкие Боги.

На каждом квадрате, песчинке, реснице
Толпятся и вьются неявным намёком.
Почти нереальны, но могут присниться,
А могут и в явь просквозить ненароком.

Они тебя любят и белым, и гадом.
Да так ли уж важно, кто Авель, кто Каин?
Открой им калитку, затепли лампаду.
Впусти в своё сердце.

Плесни молока им.

Прозрачные сущности в шубках дремотных
Развеют остатки дневных сожалений,
И маленький Боже Пушистых Животных
Застенчиво прыгнет к тебе на колени.

В тоскливый сумеречный час,
Как конь в чужом пальто,
Решив собой потешить нас,
Явился чёрт-те кто.

Он был встревожен чёрт-те чем
И в чёрт-те что одет.
И на вопрос «Куда? Зачем?»
Не мог найти ответ.

Возможно, где-то чёрт-те кто,
Который намба два,
В ночи напрасно ждал его
И подбирал слова.

А он – сюда, где мы, поверь,
Не ждали никого.
И мы приотворили дверь
И выгнали его.

И долго слушали потом
Его нетвёрдый шаг.
И засыпал тихонько дом,
И остывал очаг…

Уединённо, потаённо, скрыто.
Бодрясь и затухая вновь и вновь…
Так и должна происходить защита
Магистерской работы про любовь.

Седая профессура оживает
Под монотонный, вялый пересказ,
Подмигивает, почки раскрывает,
Цветёт, впадая в творческий экстаз.

«Ну что же, актуальность очевидна».
«А вот про эрос – сухо и общо».
«Проектор поверните – нам не видно».
«Откройте слайд с эмпирикой ещё!

И не частите! Истина – в деталях,
Которые без линз как буква икс».
«Коллеги, мы же вроде не устали?
И вы не прерывайтесь. Съешьте «Твикс»!»

Забыты неурядицы дневные.
Доценты ухмыляются: «Why not?»
И тезисы, хотя бы основные,
Спешат переписать себе в блокнот.

А профессура зря не суетится.
К чему? Ведь благодарный магистрант
Всем тем, кто дал бедняге защититься,
Отправит электронный вариант.

В преддверьи ноогенного невроза
Я жду вестей от Дедушки Мороза,
Пью Nescafe и плачу в календарь:
«Пожалуйста, хотя бы в первых числах
Черкните мне на мыло пару смыслов,
Которые согреют мой январь!»

Зима сегодня выдалась суровой,
Минорной, пожилой и нездоровой,
Как будто мир немного одряхлел.
И я как будто тоже одряхлела,
Необратимо мёртвым стало тело,
И горизонт мой враз отяжелел.

И в упованьи на январский день я
Напрасно предвкушаю возрожденье,
Всё жду, как Мальчик-с-пальчик в три вершка,
Когда ж волшебник в белых босоножках
Проскачет по неведомым дорожкам
И смыслов мне отсыплет из мешка!

Устроим выходной?
Уйдём в отрыв,
Развесив пиджаки по спинкам кресел.
Сезон прошедший так накуролесил,
Что впору удавиться, перерыв
Счета, где отправитель не указан,
С пометкой «Оплатить, а то кранты».
Вот йод, стерильный пластырь, вот бинты…
Я оплачу, конечно.
Но не сразу.

Устроим выходной?
Я так устал.
И ты – мы ошалели от текучки,
А вместе с нами мир дошёл до ручки,
Померк и улыбаться перестал.

Устроим выходной: пошлём к буйкам
Все эти «непременно», эти «надо»!
Кому приспичит – может до упаду
Слоняться по бумажным тупикам,
Беспомощно рыдая о своём
В тисках амбициозного блицкрига.
А мы?
Мы отчебучим джигу-дрыгу,
Депрессию верёвочкой завьём.

Пускай верховный Босс грозит бичом
За шум и гам, устоев сотрясенье.
Мы скажем: «Извините – воскресенье!»
И хлопнем.
И закусим калачом!

А после – побежим по проходной,
В пылу азарта обрывая вожжи…

Но это будет позже,
Много позже.

Сейчас же…
Десять…
Девять…

Выходно-о-ой!

И снова я поздравить не смогла!
Забыла. Растрясла остатки смысла,
Попутала созвездия и числа
И опоздала.
Скверные дела.

Который год – а память на нуле.
Зарубкой на носу себя спасаю,
Но вдруг подсечка:
Р-раз! —
И подвисаю
В сжимающейся временной петле.