Ефим Гольдберг - Дорога длиною в жизнь

И выбрали луг зеленый,
Заросший сочной травой,
Над мирною, тихой и сонной —
Знаменитой Березиной.

С окраинных улиц ребята
Стайкой сбежались туда.
Приметили их солдаты,
Была им мила детвора.

И как-то само случилось —
Солдат, мальчишка, конь…
Такая дружба сложилась,
Хоть в воду, хоть в огонь.

И так по расписанию
Лошадок покормить.
А главное – купание,
Лошадушек помыть.

А с речки сами лошади
Согреться, чтоб – в галоп.
Сначала тихо – бережно,
У коновязи стоп.

Шли к дому галопом хорошим,
Лошади знали вполне,
Какую бесценную ношу
Несут у себя на спине.

А утром смотреть было любо,
Как лошади к детям бегут.
И бережно конские губы
Хлебные корки берут.

Прошла неделя быстро,
Дни пролетели вскачь.
Печаль – сигнал горниста,
Слез детских не сдержать.

И тут к цветной лужайке
(Счастливый месяц май).
Подъехал к детской стайке
Сам знаменитый Гай.

И, счастьем одаренных,
Ребят благодарил.
И в первом эскадроне
По седлам рассадил.

А как дошли до города
Оркестр заиграл
Не конную-походную,
А интернационал.

Нас провожали жители
С букетами в руках.
О, сколько было радости
В мальчишечьих глазах.
О, сколько было гордости
В мальчишечьих сердцах.

За городом ссадили нас
С сигналом: «Подтянись»
Колонна с места тронулась
И перешла на рысь.

Одной войной рожденные,
Росли они орлятами.
И новую проклятую,
Встретили солдатами.

За всю жизнь,
За много лет
Заполнил может сто анкет:
В них где родился, где служил,
За что награды получил?
И даже был ли под судом?
Да, под судом я был и не был.
А дальше – это быль, не небыль.

Предложение было принято на Ура!
Решили – это будет праздник труда.
Пришли и девчата. Они больше мешали.
Что они в рубке дров понимали?
Да и опасно – дойдет до беды —
Щепки, поленья, да и топоры.

Вечером бревна пошли в распил
И тут же детский народ решил:
Утром прийти к 10 заранее,
Дрова поколоть и пойти на купание.

Тут и началось представление:
Приняли с другом дурное решение:
Встать с рассветом, дрова порубить
И аккуратно в сарайчик сложить.
В этом состав преступного «дела»,
Возмущение было выше предела!
И его в понедельник принесли на занятие,
Шутка ль – сорвали мероприятие.

Явились и мы. Нас встречают молчанием,
Поняли – договорились заранее,
Приняло дело крутой оборот,
Значит наказаны – общий бойкот.
Девчата, что рядом с нами сидели,
Как по команде, сразу отсели.
Что-то последует. Все уже знают
И к доске даже не вызывают.
А вечером ближе к концу дня
Явились директор и учителя,
И началось. Настоящая истерия,
Начали девчата – легкая кавалерия,
У них оказалось больше фантазий:
– «Их поведение – настоящее безобразие!
Они, они (задыхаясь) индивидуалисты»
Я (реплика): – «А может быть даже оппортунист»?
Староста: – «А вы не шутите и перед коллективом ответ держите?»
Кто то с места: – «Какие они коллективисты?»
Всем обязательно надо знать,
Решение коллектива надо выполнять!
Я (реплика): – «Может нам по такой вине
Нельзя строить социализм в одной стране?»
Ему все шутки. Весьма некрасиво,
Пусть знают, шутки плохи с коллективом.
От этого надо отбить желание
И строгое вынести наказание.
Я (реплика): – «Обвиненья, угрозы, слева и справа,
Это не суд, а сплошная расправа.
Такого суда не найдете в истории.
Защитника нету, одни прокуроры».
«Я им защита», – сказала тихо.
Это к столу подошла сторожиха:
– «Они добрые хлопчики, не хуже других,
Не курят, не пьют, мне бы внуков таких,
А дрова-то, как колят!»
Старшина: – «О своем поведеньи расска́жите людям».
– Мы больше не будем! Мы больше не будем!
– Пожалуйста, громче. Вас слышно едва.
– Колоть дрова, колоть дрова.
Спас нас директор. И вправду не будут,
Школу окончат и от нас убудут.
Скажу вам, ребята, мое мнение:
– У них были добрые намерения.
Вынесите им выговор.
Из зала: «С предупреждением!»
Все расходились в молчаньи глубоком.
Он послужил мне хорошим уроком.
И даже сейчас я решаю с трудом:
Был или не был я под судом?