Владимир Блецко - Ткань

Кисти волнующей

Осени близости.

Жду ещё…

Лица туманятся,

Мечутся в поиске,

Вдруг не достанется

Радости горсти.

Волшебное зарево

"Лишь бы успеть!"

Всё правильно.

Ночь увлажняет

И сердце и запахи.

Солнце линяет

Монетой оракула,

Скоро раскрасит

Всё в золото жёлтыми

Красками…

*****

Первая связь обострения с неба упала в висок -

Каждую осень-весну ты ломаешься.

Зона отдачи от слов, нетерпение – точный короткий шок.

Как ни крути, не всегда успеваешь всё.

Третий не станет всегда невменяемой сутью – пустяк.

Роль затерялась в событиях-правилах.

Если бы форма была преломляемой в солнечных миражах,

Было бы проще, но не осязаемо.

Верности сонное остепенение – иглы судьбы,

Акупунктурная истина жалости -

Давит на принципы, шлёт осознание, но это только ты,

Весь из себя, пересчитан на частности.

Дай назначение, выдели воздуха мне на глоток

Пару кубических метров по литражу.

Много? Не кажется. Лёгкими сжатыми я задыхаюсь, я сдох.

Что-то осталось, но что это, не скажу.

*****

Я нарастаю на выбранный самоизнос,

Жёлтые, синие, белые грани мешаю.

Те же традиции, тот же испорченный спрос

На изменение мысли над мышечной тканью.

Стала дугой утопической глупость весны -

Из одной точки до следующей перемычкой.

Завтра так недостижимо, но ждёшь, пока жив.

Долгим "вчера" превращаешься в чью-то привычку.

Глянь, за воротами дома, но не твоего,

Прячется морда спокойная преданной псины.

Есть у тебя эта тёплая шкура всего?

Может быть, хвост или пара клыков? Нет, не видно.

Солнечный свет единичен, всё время другой.

Лунные фазы меняются, кости стирая.

Сеть от колец расставаний свернулась в огонь

И разрастается, и убивает, и тает.

*****

Я небо в шутку

Перебинтую,

Перевернись и очумей!

Твои поступков

Святые стулья

Уносят на себе гостей.

Я петли в грозы

Стяну руками,

Они узлами хороши.

Ты только после

Свяжи мне память

На спицах молний. Согреши

Словами долга,

Чужой минутой

Передаваемой на миг

Чьему-то богу

В чужой молитве,

И в передозах от любви.

Я снова брежу,

Давлюсь от сердца

Перебивающего смерть,

Сниму одежду

И стану греться

На пламени свечи твоей.

Меня открыли,

Мне дали фору,

Сформировали до конца

Две смены силы

Сжимают горло

И радиацию лица.

Ты встретишь утро,

Закат обманешь

Своим побегом в никуда,

Но на минуту

Меня оставишь

Себе, миг превращая в дар.

*****

Розовым светом скопление дня -

Дно оттеняет стены.

Те же софиты разбиты в меня,

Лучше уж так, чем схема

Нового замка в руинах души.

Спи, эталонный образ,

Ты не дотянешься до пережитых, брось их.

Лужи подсохли, сжимает асфальт

Солнечной пылью лёгкой.

Ветер песчаного облака вдаль

Таким же взглядом смотрит.

Ищет ли, может надеется скрыть

Серую веру в чудо.

Я не пытаюсь тебя убедить, не буду.

Мысли ведёт электронная связь,

Ты принимаешь вызов

И продолжаешь до трения глаз

Прятать себя в эскизах

Предубеждений и фото-игры,

В ласках типичных мнений.

Я понимаю, что это не мы, лишь – тени.

*****

Ах, охреневшее дерево зяблика ломкое!

Соткано, скомкано в прерии отчество пряное.

Глина скрепилась, торнадо капеллой короткое

Сверлит в стене анакондой, свихнувшейся лямблией.

Слизко царапаешь сплюснутую ипохондрию -

Липкая ветошь стекла залипательной мягкостью.

До омерзительной силоса гнили ты плёночно

Пятна зелёного глаза продавливай спрятаться.

Пятишься, пяточку в лунки, во впадинки жёлтые

Вновь извиваясь втираешь, колючишься краешком.

Пальцы противненько влажные трешь, мелкой рвотою

Ежеминутненько кашляешь, чмокаешь сладенько.

Фу, разонравилось! Фу, неприятненько-мерзенько!

Адские щёлочки, синие капельки плёскают,

Словно, слащавая область горячего феникса

Судьбу прыщавыми точечками, воспалением

Давят на раз, на два чашечками из желания.

Дробь унижения: "Ах, я тобою протёртое!"

Голову смазанную отторжением знания

Мне подари, у меня для неё даже полка есть.

Красным мазком неизвестно какого создания,

Сплошь, вещество – голубиная степень величия.

Глубже лижи, там вкуснее, там суть мироздания -