Виктор Гончаров - Стихи

«Вот это живопись!
Я — за такую.
Ты достиг.
И нету ни черта,
И в то же время — всё!
Какому богу ты молился?
Ты сам не понимаешь, что изобразил.
Ну, брат, здесь ничего не скажешь!..»
Мой друг мне так сказал.
Я цвет открыл.
С сегодняшнего дня
Отсель пойдут владения мои.
Я ощутил упругость крыл своих.
Но торжество свое
Не показал знакомым.
Не суеверен, нет.
Законом стало для меня давно —
Не радоваться громко.
Уж больно часто
Ломали ребра неудачи мне.
Успех художника…
То ощущение
Сравнить нельзя ни с чем.
Восторга и тревоги ощущенье.
Щемящей радости.
Толчков подземных.
Желание горы заговорить вулканом.
Но я молчал…
Мой друг, всесильный друг,
С коврами в кабинете,
В какой музей определят меня?
«Ну, брат, — сказал он, — ты — Гоген.
Я ночи три не спал.
Вся в водорослях,
Омуты в глазах, —
Из детства нашего
Студеная русалка.
Я долго думал,
Думал.
Вот беда —
В любом музее
Она в глаза бросаться
Слишком будет.
Нет в ней того,
Чтоб в унисон…
Чтобы из общего не вырывалось,
Чего-то, что-то недоделал ты.
Одно — моя жена,
Твои друзья, соседи, —
Нам ясно все.
А вот народ,
Он, знаешь, требует свое,
Ему подай, чтоб было досконально…»
Я хлопнул дверью!
«Доскональный» —
Руки я больше не подам ему.
Народ в его глазах тупей его.
А сам откуда, сам?
Мы — из одной деревни
В снегах и бездорожье,
Где она?
Далекая, как детство,
Где она?
Пускай она, как мать, рассудит нас.
Пускай на этот суд слетятся звезды
С могил отцов погибших.
Пусть деревянные кресты
С могил дедов придут.
Я цвет открыл…
Я обнажил его, как вены обнажают.
Вулкан заговорил!
На этот раз не погасить меня.
Отсель пойдут владения мои!

Мне кажется, я в сотый раз рожден,
А вспомнить не могу
Те, прежние свои существованья.
Но что-то все же знаю я,
И это «что-то» здесь, в моей груди
Живет,
Ворочается,
Тяжело вздыхает.
Припомнить что-нибудь?
Нет, это безнадежно.
Вот разве только сны.
Они меня измучили —
Одно и то же
Снится каждый раз.
Одно и то же…
Будто на скале
Я высек мамонта.
И сотни две людей,
Одетых в шкуры,
Гортанным криком
Славили меня.
Предела их восторгу не было.
И то, что я не смог изобразить
На каменном холсте,
Воображение людей дорисовало.
Царапина художника на камне
Для них была открытием вселенной.
И люди видели,
Как билось солнце
На бивне мамонта.
Как кровь течет
Из мамонтовых ран.
И как из глаз затравленных
Чудовищной горы
Стекают каменные слезы
Мамонта.
Беспомощности слезы…
Я славил человека.
Он стал сильнее зверя.
Далекий сон,
Он радует меня.
И люди в шкурах,
Люди в рваных шкурах.
Я жил когда-то,
Жил когда-то я!
Припомнить что-нибудь?
Вот разве только сны.
Сикстинская капелла.
Дивный свет.
Расписан мной и потолок и стены.
Художник я…
Старик уже, старик…
Шесть лет последних
Я отдал этой росписи.
И суд господний,
Страшный суд идет.
Нет ложных красок,
Нет пустых мазков.
Все жизненно до ощущенья боли.
И ад, и рай,
И божья неподкупность!
А то, что я не смел изобразить,
Воображение людей дорисовало.
И славила толпа
Мой многолетний труд,
Художника,
Увидевшего бога
В человеке!
Что будет сниться мне
Из этой жизни?
Что?
Скала…
Самой природой —
Дождями,
Солнцем,
Холодом,
Ветрами
Изображен встающий человек.
Я как художник освободил его
От злых нагромождений.
Все сдержанно,
Все грубо,
Ощутимо.
В намеке все.
Предельно скупо все!
А то, что я не стал изображать,
Воображение людей дорисовало.
Величием своим испуган человек.
Он поднимается.
Он удивлен собой.
Из рук его летят ночные звезды,
Росинки светлые,
В безвременье,
В бесчисленность светил.
За много,
Очень много километров
Он видится
Таким богатырем,
Перед которым
Бог — ничтожество,
Перед которым
Бога нет.
А люди дорисовывают сами
Свое величие.
И каждый понимает,
Что он велик,
И прост,
И чист,
И неподкупен!
Победа человека над собой
Мне будет сниться,
Когда в сто первый раз
Я появлюсь на свет
И вновь возьму
Резец или палитру,
Чтобы из гор,
Из рек,
Из звезд ночных
Воссоздавать черты
Сынов земли.
Чтобы резцом и цветом
Славить человека.
Мне кажется,
Я буду снова жить.

Там, где в берег рябой
Бьет волна за волной, —
Город Махачкала
С гор ворвался в прибой.
Ну и море, друзья,
Ну и ветер, друзья,
Не смеяться — нельзя,
И не плакать — нельзя!
Волны — вольный народ,
Валу вал друг и брат.
Море в пляску идет —
Горы, сдайте назад!
Этот танец, друзья,
Мне нельзя не понять.
То, лезгинкой грозя,
Волны движутся вспять,
То, как в битву быки,
Вдруг на берег бредут —
Изомнут, изотрут,
Разорвут на куски!
Соль в морщинах у глаз —
От слезы? От волны?
Здесь, в груди, улеглась
Буря прошлой войны.
И под вечер меня
Так, бывает, качнет,
Будто снова огня
Поддает небосвод.
Будто снова «ура!»
Громыхает в груди.
Мне моргают: «Пора.
Не шуми. Уходи».
Не спешите, уйду.
Вам недолго рычать…
Ах, на чью-то беду
Чайке в бурю кричать!
Но пока мой черед.
Али черт нам не брат!
Море в пляску идет —
Горы, сдайте назад!