Моисей Тейф - Песнь о братьях

(Перевод С. Гудзенко)

О роли музыки в творчестве Тейфа следовало бы написать подробнее. Будущий исследователь, наверно, заметит, что речь здесь должна идти не только о музыке как элементе фабулы. У Тейфа, как и у других еврейских поэтов, живших и творивших на земле Белоруссии (у Кульбака, Харика), строка поется, стихотворный образ выполнен в одинаковой степени словом и звуком.

Мы вспоминаем, что в поэмах Тейфа 30-х годов («Романтическая ночь», «Виолончель»), как в волшебных сказках, не переставала звучать музыка; музыка сопровождает нас и при чтении его произведений последующих десятилетий.

Незадолго до кончины М. Тейф создает цикл «Любите поэтов», в котором предельно ясно выражены его взгляды на поэтическое мастерство, на личность поэта. Опытный мастер воздает хвалу короткому стиху: «Короткий стих! Короткий стих! Кристалловидная порода…» И о поэтическом слове:

(Перевод Ю. Мориц)

60-е годы, последние годы жизни, были, можно сказать, его «болдинской осенью». Один за другим рождались такие шедевры, как «Возле булочной на улице Горького», «Переулок Гитки-Тайбы», «Анна Франк», цикл «Пою тебя, Эстерл», поэма «Песнь о братьях»…

Поэма «Песнь о братьях», давшая название этой книге, — произведение яркой антивоенной, антифашистской направленности — воспевает подлинный гуманизм, немыслимый без готовности к самопожертвованию во имя человечного и прекрасного. «Песнь о братьях» не только одно из лучших произведений Тейфа, оно очень характерно для него, как для поэта лирического. На высокой трагической ноте завершается повествование о городе, в судьбе которого вдруг обозначился роковой поворот: жизни всех в нем живущих могут оборваться в одно мгновение от взрыва снарядов военной поры, лишь сегодня, через много лет после войны обнаруженных. Город спасен, но те, кто его спас, при этом погибли. Потрясенные люди несут тела погибших. В последних строках поэмы смысл того, что хотел сказать поэт: «человек человеку — брат» написано на траурных лентах.

Быть может, это прозвучит преувеличением, но Тейф в этой поэме, находясь, как мне кажется, в русле блоковской традиции, по-своему трансформирует как бы освящающий революцию образ Христа из поэмы Александра Блока «Двенадцать»: образы из библейской мифологии — старик, волк, овца и ребенок — у Тейфа как бы предвестники грядущего мира между людьми, между народами. Их присутствие среди несущих тела погибших во имя спасения жизни призвано подчеркнуть, что подвиг, совершенный героями поэмы, священен.

Тейф — поэт романтического склада. Как писала «Литературная газета», «его довоенные лирические поэмы и баллады и недавние произведения „Песнь о братьях“ и „Чудо-яблочко“ проникнуты… романтизмом. Но романтизм Тейфа неразрывно связан с реальной советской действительностью. Тейф испытал и отразил в своем творчестве и величие и суровость эпохи».

Литературное наследие Моисея Тейфа освоено далеко не полностью. Немало его стихов еще ждут своего переводчика.

Тейф любил говорить, что блажен тот поэт, который оставил после себя хотя бы одну-единственную строку, которую запомнят потомки. Думая о вкладе еврейской поэзии в многонациональную советскую поэзию, я нахожу в этом вкладе немало строчек Моисея Тейфа.