Елена Ивнева - Наизнанку. Стихи

костюм, носки – теперь ее тревоги.

назад дороги нет. финал и кода.

что есть? работа, музыка и кошка,

друзья, стихи и коньяка немножко…

а все страданья – чёртова погода!

я однажды уйду навсегда.

я не знаю ни дня, ни причины —

упорхну из уставшей личины,

приютившей меня на года.

разожмутся пружины обид,

ссоры века рассыпятся в склоки.

и покажется вам – одиноки,

и почудится – сердце болит.

и раскаянье выкрутит нерв:

недодали любви и тепла,

раздражались… и вот, я «была».

сколько времени отнял ваш гнев?

я однажды уйду навсегда,

не вернуть ни лица, ни мгновения.

не пугаю, прошу о терпении,

жизнь проходит – меж пальцев вода.

апрельский снег – слегка навязчивый, лукавый

танцует вальс, скрывая город за окном,

как будто в зиму не добрал холодной славы

и хулиганит перед долгим летним сном.

он, как художник, не приемлющий кубизма,

играя кистью, пишет белым пастораль,

в его картине нет интриги, нигилизма —

простой пейзаж, напоминающий февраль.

и вот, исчезли и дома, и перспектива,

и сквер избавился от серой простоты,

а снег всё кружит, добавляя коррективы,

всё совершенствует картину красоты.

и за окном уже не город – белый остров,

слегка расцвеченный чернением дорог.

не катаклизм, не гнев природы, это просто

апрельский снег танцует шуточный вальсок.

ночью на сломанном ксилофоне

дождь запоздалый играл этюд,

ветер на цыпочках, став тихоней,

в голых деревьях нашел приют,

снег, не признавший весну в апреле,

сник, превращаясь в потоки вод,

город, внимая игре капели,

ждал завершения сна. и вот,

дождь отзвучал и в тиши рассвета

прежде, чем грянет оркестр дня,

птицы запели призывы лета

и восхваления календаря.

в воздухе слышалась песнь рождения

новой листвы, новых трав, цветов —

славили скрипки небес мгновения

жизнетворения вновь и вновь.

ты знаешь, кот, как повезло тебе и нам,

что нас свели судьбы дороги в этом мире:

и ты не бегаешь бездомным по дворам,

и счастье нам, что ты живешь у нас в квартире.

ты, кот, доверчивостью, лаской и игрой

и удивляешь и, конечно, греешь души,

ты даришь радость умиления тобой,

а мы – любовь тебе и чувство, что ты нужен.

ты знаешь, кот, как повезло тебе еще,

что не пришлось попасть в кошмар лабораторий,

где вашим маленьким смертям потерян счет,

где ваши жизни – в цену жизней инфузорий.

не счесть страданий всех собак, котов, мышей…

ни дня не знавших, что бывает жизнь без ада.

судьба подопытных – отказано в душе.

у бессловесных брать согласия не надо.

какого беса человек решил, что он —

одна единственная ценность на планете,

что власть и сила – разрешительный закон,

кого убить, кому позволить жить на свете?

ты знаешь, кот, спасенных вами – миллиард,

но от властей бездомным тщетно ждать приюта.

в честь вас не станут проводить большой парад

и не увидеть вам шикарного салюта.

уже исследованы космос, океан

уже без нанотехнологий – жизнь без смысла,

но нет науке дел до пыток, боли, ран,

но нет предела для людского эгоизма.

ты знаешь, кот, мы не поможем сразу всем —

нет связей в стане нашей власти предержащей…

но видишь, кот, сидит щенок – замерз совсем,

давай возьмем его, чтоб он не стал пропащим.

пригревает весеннее солнце сквозь частые ветки,

ветер гладит цветы и тихонько ласкает деревья,

тишина обнимает покоем надземные клетки

и гранитные плиты – как знак завершенья кочевья.

вот покоится юноша – фото с усталой улыбкой —

на надгробии надпись – как крик с обвинением богу:

не успел… не увидел… и жил-то одной только скрипкой…

сколько было «потом»? но болезнь завершила дорогу.

вот известный профессор – внушителен вид монумента —

многотомна работа, но главный свой труд не закончил.

аспиранты, студенты и прочие будней фрагменты

оставляли для главного разве что редкие ночи.

популярный целитель с моделью – в цветах разноцветьи.

эти оба ценили здоровье, активность, диеты,

медитации, мантры – казалось, доступно бессмертье,

но водитель со встречной не знал, что у них – амулеты.

многолюден погост – здесь неведомы спешка и цели,