Анна Ревенко - Круглый год стихи. Зима

Она любимого угощала
Ягодой с холодным инеем.
В губы нежные целовала,
Звала ласкательным именем.
Опьяневший он засыпал
На груди её белой и нежной,
Жарко так её обнимал
Ночью тихой, туманной и снежной.
Тускло теплился свет фонарей
До утра в дымке зимней прохлады.
Сны он видел о ней, лишь о ней,
Что приютом была и отрадой.
Через сон, слыша стук её сердца,
Обнимал её крепче, нежней.
Ночь нужна, чтоб любовью согреться.
Ничего нет на свете важней.

Знаешь, мой друг дорогой,
Как боль душу царапала?
Билась, страдала и плакала…
Как в след не бежать за тобой?

Под кожей мои тараканы
Срывали пульс мимо ноты.
Кричала тебе: Идиот ты!
Тогда разум скрыли туманы.

Я долго тебя отрицала,
Пыталась тебя забывать,
Стихи о прекрасном писать,
Но карта не совпадала.

Пила, до хмельных вертолётов,
На сообщения отвечала,
Тебя на пороге встречала,
Чтоб утром кричать: Идиот ты!

Огонь ночью, утром, как лёд.
Не совпадали на терцию,
Тобой растревожила сердце я —
Так это совсем не пройдёт.

Когда ты стучал в окна рьяно,
Уже не пустила, гнала.
Я сердце на ленты рвала,
Но мне стало легче. Как странно.

Теперь чем утешить её,
Кровавую душу мою?
Я громко фальшиво пою —
Так горе не слышно моё.

Куплю караоке и книгу нот,
Начну выть на лунную дымку,
Оскал переделывать на улыбку.
Два года и заживёт…

А ты, всё-таки, идиот!

Голос твой остался в памяти камертоном.
Стройной нотой гитара вторила, чуть дыша.
На дрожащей струне замерла душа,
Диктофон говорит твоим баритоном.
Слёзы в горле комом сжимают звуки.
Этот акт был последним, погасла рампа.
«Я любила» – слова не пустого штампа.
Отзвук слов этих дробью пронзает руки.
Я гитару храню в футляре чёрном,
Просто видеть её мне невыносимо.
Помню как обнимал ты её красиво,
А не лапал разнуздано и позорно.
Ты дышал не в то время, что очень жаль.
Худо – бедно, но вспомнят пару песен.
Мир стал бледен. Он больше не интересен.
На нём как и на мне траура вуаль.

Усталость долгого дня на ногах.
В офисах бег в колесе, и снова
Выйду в гулкие залы пустого дома,
Для того, чтоб забыть о своих делах.

Скину тесный пиджак, белую рубаху,
Галстук, ставший удавкой, бросаю в угол,
Туфли в стену летят от души с размаху.
Ототру от души сорной чёрный уголь.

Виски резко глотком. Лёд уже не нужен.
И на полную громкость врубаю бас,
Чтобы душу разменную перетряс.
Час шикарного звука заменит ужин.

Говорят стресс накапливать стали люди.
Это правда, ишачить привык. Зачем?
Сами грузим на шею свой крест проблем,
А не думаем, что с нами в сорок будет.

Я лечусь голой музыкой до мурашек.
Каждой клеткой подпрыгнуть на эквалайзер.
Утром снова в строю, словно энерджайзер,
В полк графитовых душ и стальных рубашек.

Нежностью деликатно
Рисуешь на мне цветы,
Спасибо, мне так приятно,
Что фантазией занят ты.
Только как же мне сказать,
Что я вовсе не холст статичный,
Что меня нужно обнимать,
А ты собранный и приличный.
Не дышу, кисть так холодна.
Жгу тебя всевидящим оком.
Как сказать, что я голодна,
Что немыслимо одиноко.
На мне вязь тонких стеблей,
Лепестков голубая сеть.
А я думаю как стать твоей,
Нет сил сдерживаться, терпеть.
Но ты, издали всё осмотрев,
Спрятал кисти и тюбики красок.
Удалился. Досада и гнев.
Рухнул мир ожиданий и сказок.
Зябну у зеркала в объективе.
Образ являю искусства и красоты.
Мне бы улыбку на позитиве,
Только в глаза грустью вкрался ты.
Вспышка затмила свет контровой,
Плечи расправив покатые,
Поправила косы волной,
Мечты никому не понятные.
Слеза фото красит драмой.
Пусть думают, что актриса.
Я буду таинственной дамой
На высоком стуле из тиса.
В душе горячем стала смывать
Покров рисунка невесомого…
Угораздило же желать
Художника незнакомого…
Стекает краска с ног потоком,
Каприз девичий капает слезами.
На выходе из здания ударило как током:
Он преградил мне путь глазами.
Без слов, взял тонкое запястье,
Повёл по улице в пушистый снегопад.
В душе раскатисто смеялось счастье
И ликовало, как весенний сад.