Юрий Смольянов: Вполголоса о главном…

Стихи рождаются не сразу.

На полотно кладу я фразы –

Цветные акварели краски.

Беру не просто для раскраски,

И не использую все разом.

И кистью тонкою умело

Берусь решительно за дело.

Штрихи кладу и опасаюсь,

Не сильно ль я листа касаюсь.

Но мне подсказывает ум,

Властитель непокорных дум,

Что в поэтическом стремлении

Иду я в верном направлении.

Дороже мне всех благ на свете –

Мои стихи. Они как дети…

И полотно моё покинув,

Приходят к вам. Дела отринув,

Читайте смело и открыто,

Всё то, что мною пережито…

Столько лет пролетело, но помню

Образ твой: дорогой и любимый.

И наказ непременно исполню,

Тот, что в сердце надёжно хранимый.

Уходя, не грустить ты просила,

Жить как прежде, как путь мой намечен.

Ты за край горизонта ступила,

Я остался с мечтою о встрече.

Из души этой боли занозы

Вырву я. Всё, надеюсь, уже позади…

Каждый раз благодарные слёзы

У меня закипают в груди…

Под дождиком играют в мячик

Ребята с нашего двора.

Они играют, это значит,

Растёт здоровой детвора.

Пройдут года и возмужают,

О детских играх позабыв.

Но в сыновьях, я верю, воспитают

К футболу пламенный порыв.

И пусть уходят поколенья:

В том грустный времени сюжет.

Футбольный мяч гонять без лени,

Поверьте, будут много лет.

Печально лишь одно, мой друг,

Не я последний гол забью.

Возможно сын мой или внук

Сполна порадуют судью…

Ютимся в литературных кельях,

Творим в промежутках дел мирских,

Кто с трезвости, а кто – с похмелья,

Кто с радости, а кто – с тоски…

Кому-то не дано повеселиться:

Сполна отмотан отведённый срок.

Порой так хочется опять родиться,

Чтоб чуда творчества испить глоток…

Я посреди ничтожных смут

Пытаюсь счастие семейное построить.

С судьбой своей решительно поспорить,

Освобождаясь от ненужных пут.

Взлететь готов, расправив крылья,

Стремглав в заоблачные выси,

Где мелкие душонки крысьи

Страдают от удушья и бессилья.

Я в блеске солнечном свечусь.

И не страшусь сгореть дотла.

Мне б донести хоть толику тепла

До тех, к кому я трепетно вернусь…

Чужими стали мы. И что же

Нам делать вместе под единым кровом?

С годами ты становишься всё строже

И больно ранишь едким словом.

Ты чаровница. Только не стреножат

Твои объятья. Томные свиданья

Забыты мною, больше не тревожат.

В моей душе нет места для страданья…

Вознёсся выше непокорной он главою

Архитектурных ценностей Пальмиры.

Газпрома офис славою дурною

Не только нам известен, но и миру.

Торчит «игла» – в известном месте шило,

Не радует придирчивое око.

Любому питерцу строение не мило,

Мы смотрим на него с немым упрёком…

Но взгляды наши дырки не протрут

На темени услужливых начальников.

Они пришли и в скорости уйдут,

Своим решением «обрадовав» молчальников.

Возможно, кто-то громко прокричит:

К чертям долой ненужное строение.

Но я уверен, «масса» промолчит,

Вдруг убоявшись собственного мнения.

Уйдём мы в вечность, будет он стоять

С названием народным – кукурузина.

Найдутся те, кто скажет нам: Принять!

Но лично я считаю – дикая обузина…

Иду по аллее, птицы смолкают,

Старые люди в платочек сморкают.

Бомж под берёзой. Чего тут сидишь?

Выпить мне хочется, денежек шиш.

Жалко беднягу, ему бы помочь.

Только опять заругается дочь:

Ты б о родных озаботился, дед,

Чем тунеядцам давать на обед.

А надо ли, деда, меня ты послухай:

Денежки спустят на бормотуху.

И даже не скажут спасибо за это.

Ручкой помашут. Пока, дед, с приветом!

И вновь по аллее пойдёшь дурачок,

А птицы вдогонку: "Пока, старичок!"

Пернатых ругать я, конечно, не буду.

Отвечу лишь дочке: зануда ты, Люда!

Когда-то каждый вдруг взметнётся

В нам неизведанный простор.

Держать готов с любым я спор —

Оттуда вряд ли кто вернётся…

Где лучше, там иль здесь? Не знаю.