Вячеслав Иванцов - 36,6. Современная поэзия

Я отчего-то знал, что в этом ты права,

Но не согласен был по глупости с тобою.

И мне хотелось отказаться наотрез

От тех эмоций, что внутри кипели нервно.

Да, пропустил тобой намеченный ликбез,

И виноват теперь тебе кажусь, наверно.

Да, ты ждала, закутав тело в простынях,

Борясь со временем и мне понятным страхом.

И только ты способна выписать мне штраф,

Вот только я не соглашаюсь с этим штрафом!

Говоришь, что не можешь иначе —

А какой мне от этого толк?

Ты в любви мне не выдала сдачи,

После – вовсе взяла сердце в долг.

Ты пойми – набегают проценты.

Терпеливо учу себя ждать.

В скором времени, в качестве ренты

Предстоит мне всё сердце забрать!

Из тысячи неспелых городов,

Из тысячи несмелых обещаний,

Сместил на метры оси двух миров,

Нарушив все законы мирозданий.

Прошив суровой ниткой горизонт

Так крепко, чтобы шов не разошёлся,

Я где-то потерял покой и сон.

Потом искал – покой и сон нашёлся.

Пока следы запутывал к мечтам,

Стараясь, чтобы не был обнаружен,

Из душ своих выцеживал бальзам,

Кому-то принося его на ужин.

Я криком песни втаптывал печаль,

Разматывал гитарным звоном сдвиги.

Потом расплавил пачку сургуча

И рот закрыл, чтоб не было интриги!

Есть что-то в одиночестве привычном,

Способном на лопатки уложить,

Такое, что задумавшись о вечном,

Стремишься это вечное прожить,

Стремишься это вечное заставить

Ещё немного стать себя длинней,

Не сыпаться сквозь пальцы и не таять,

Добавить в отведённом сроке дней.

Успеть всё сделать, что ещё возможно,

Пройти достойно весь нелёгкий путь,

Сорвать прижатый к сердцу подорожник,

Успевший раны сердца затянуть!

Искажена, отражена моя квартира

В текущих вниз куда-то каплях безвозвратно.

А за окном в других тонах картина мира

Вся расползается на пляшущие пятна.

Всё расползается на серые оттенки,

Перемешавшие внутри осколки грусти.

Мой мир – окно, одна кровать, четыре стенки,

И боль внутри никак, зараза, не отпустит.

А я сижу, смотрю на небо, жгу стихами,

Внутри себя ищу в словах тепло камина.

И дождь стеною пролегает между нами,

И вместе с каплями проходит счастье мимо.

Хотелось верить мне, что радугой проснётся

В хрустальных каплях, разрывающих на спектры,

Воспоминание, что больше не вернётся,

Давно умчавшееся вдаль за вольным ветром.

Что после ливня будет всё намного круче,

От испарений навсегда исчезнут лужи.

Но за окном моим давно не ходят тучи.

И дождь внутри меня идёт, а не снаружи!

Говорят, что любви неизвестны границы,

Не важны ей сомнения или тревоги.

Две души пронеслись, как две маленьких птицы,

Став одной в перекрёстках небесной дороги.

Растянули над городом нити маршрутов,

Сократив расстояние между мирами.

Мы расстались когда-то, чтоб встретиться снова,

Чтобы искра зажечься могла между нами!

Как замечательно, когда вода из крана

Бежит в ладони, капли в свете серебря.

Как замечательно, когда родная мама

Готова сделать всё, что хочешь, для тебя.

Всё замечательно: и утро с манной кашей,

И детский сад, где обязательный «сончас».

А что мы сделали потом с судьбою нашей,

И где беспечность эта детская сейчас?

И где наивность, что мы сами всё решаем,

Что мы внезапно все идеи воплотим?

Мне не понятно, что такими быть мешает,

Мне не понятно, почему мы все горим!

Как замечательно, когда мы в окна смотрим,

А там весь город в сотне солнечных лучей,

А на работе у любого «чей он?» спросим,

А он ответит, что давно уже ничей!

Как замечательно себе казаться милым

В любом наряде и в любое время дня.

Но наше счастье почему-то время смыло,

И отчего-то больше нет внутри огня!

Готов к труду и обороне,

И к сдаче нормативов ГТО.

Я видел счастье высоко на склоне,

А это, как обычно, далеко.

И путь не близкий: горы, скалы, реки.

Так просто не дойти к нему, увы.

Я – самый лучший человек на свете!

Я вышел на свою тропу войны!

– Как ты мог? – Громко ангел мне в ухо кричал,

От предплечья до шеи бродя как-то нервно.

Я и раньше его у себя замечал,

Но сейчас он себя вёл достаточно скверно.

На другой стороне, усмехаясь в плечо,

Красный дьявол в меня тыкал острым трезубцем.

От его действий было порой горячо.