Яков Есепкин - Порфирность. Готические стихотворения

Нынче праздно алкати любви,
Как расслышать успенных реченье,
Пирований от нашей крови
Разве будет всехмельнее тщенье.

А псаломов опять восхотят,
Изордеются в хмеле сердечки —
Ко пирам херувимы слетят,
Чтоб затлить эти красные свечки.

И наши камени святые
Отыщут – будет им темниться,
В потир серебряный вжитые
Могли они лишь мертвым сниться.

Черны ли рты от суесловья,
А слава правая не вянет,
И раскопать судеб крестовья
Господних копий не достанет.

Но честно скажут очевидцы:
Те камни храмов многих краше,
И занесут их всепровидцы
Ко алтарю – о горней чаше.

Черных роз ли Христу постелить,
Он со алыми в ясном уборе,
И кровавой слезы не прелить —
Возгорят все на каждом соборе.

Ах, Господь, ангелочки Твое
Опоздали и мечутся туне,
Как избывно теперь житие,
Пусть святых отпоют во июне.

А не будется алых цветков,
За венцом огони расточатся,
Мы накрасим еще лепестков,
Яко святым цвета поручатся.

Больно видеть, Господь, воскресения свет,
Розы свежие нам и не бросили в гробы,
На скатерки с вином излился черноцвет,
Каждый потчевал здесь хлебосольные сдобы.

Только вежды цирцей нерассказно страшны,
Только наши персты не имают колечек,
Их не снять и слезой не прелить ложесны,
Травны мы от воды черных кривичских речек.

И чистец перешли, и раздали цветки,
И, Господе, поем в жизнетратных адницах,
И на горьких венцах все горят лепестки —
Чернь воспомнит еще о стозвонных музыцах.

А и блеклые наши цвета
Восприветит Христос, чтоб явиться
И речи: «Кровь сиих излита,
Время ею настанет дивиться».

Узрит Он и розарный тернец,
И сиреней исцветья златые,
Повелит в свой заплести венец
Маргаритки, они ль не святые.

Как не станется красных цветков,
Не достанет Христосу любови,
Мы накрасим еще лепестков —
Яко рдятся прелитые крови.

Кричат с высоких колоколен,
Точатся маковки златые,
Пресечь Христос один и волен
Сии кликушества пустые.

Глагольте, ангелы, возвестно,
Как не звонят, хотя снемеют,
Витым черницей Слово лестно,
Благих ли жалобить посмеют.

Не хватит краски на церкови —
И что гореть всезлатно митрам,
Тогда слиются нашей крови
Ручьи ко Божиим палитрам.

Будут мертвые эльфы парить,
Расточаться во цвете багровом,
И тогда нас решат одарить
Всецветенными светом и Словом.

Змеи выели ярь-очеса,
Возгляните: се черные свечи,
А еще подаем голоса,
Яд лием со немеющей речи.

Свет нагорный огонем пронзит
Фарисейские тризны и свечки —
И речения кровь исказит,
Мы ее завивали в колечки.

От любови, Господь, мы и стали черны,
И лебяжьи пуха по тщете растеряли,
Как церкови горят и краснятся млыны,
Изнемеем теперь, аще кровию пряли.

И стоим пред Тобой без юродных венцов,
Чтят венечную Смерть родовые пенаты,
На чужбине Твоих собивали агнцов,
Слезы их упеклись в терневые караты.

Только мы и сличим воздыханье чумы,
Червный цвет прелия в гнилостные короны,
Паки звучны, Господь, золотыя псалмы
И рыдают о нас колокольные звоны.

Нощно выльется красочный цвет,
Источатся всегорние блики,
И положат нам править Завет,
Яко были во смерти велики.

А вчера еще тлели красно
Богоданные эти цветочки,
Горькой кровию станет вино —
Так расставим одесные точки.

Саван днесь уготован Христу,
Фарисеям и мы удивимся,
Златом вырдеет лист ко листу,
В белой ветоши только явимся.

А злата мертвые не имут,
И что коронами считаться,
Венцы нецветные изнимут,
Начнем с тенями обретаться.

Мы ждали Господа в юдоли,
Его прихода золотого,
Чрез смерть реча Ему – глаголи,
Сиянней житий это Слово.

Алкать великую субботу
Всем положат, кто неумолен,
И мы кровавую блевоту
Прельем со черных колоколен.

Нас Господь и умерших простит,
Паки рано во пире глумиться,
Всуе ангел Господень слетит,
Мы устали смертельно томиться.