Владимир Елин - Я люблю Россию!

На праздник Троицы не худо!

О, православный дивный нрав.

Иконы ожили в такт бликов

От свеч, подвижных на ветру.

И образа священных ликов,

Вдруг засияли – быть добру!

Природа облилась дождями,

Очистившись от всех грехов!

Надежда, чтобы между нами

Был мир, духовность и любовь!

Смотрю на «Тайную Вечерю»:

Там, на застолье – лики смертных!

Ещё не предавших доверия,

Духовных, верующих, верных.

Вино разлито в чашах строго

Из винограда в цвет рубина.

Всего лишь ночь, а это много –

Предаст Иуда Господина.

Да Винчи написал картину,

Где нет Божественности всуе.

Художник истины вершину

Раскрыл в деталях, лик рисуя.

Возможно, так оно и было –

Но до суда, Голгофы, смерти?

Лишь Воскресение подтвердило –

Сей мир божественный, поверьте…

Свеча горела, воском плача,

Роняя капли на подол.

Она стояла, чуть не плача,

Глаза уткнувши в храма пол.

Молилась, видимо, о разном,

Любви, которой не вернёшь.

Грехи отмаливая в праздном,

Прося от Бога счастья грош…

Отпевали по утру

Божьего раба во храме.

Мысль пришлась не по нутру:

«Мы же все там будем, сами!»

Век конечен, человек,

Приберут однажды всуе!

Вмиг окончен жизни бег:

Близкие чело целуют…

А сейчас живи во сласть,

Время дарено до тризны!

Проявляй ум, нежность, страсть,

Рок-судьба, увы, капризны…

Мы несём свои души в храмы,

Понадеявшись быть к Нему ближе.

Залечить на сердцах своих шрамы,

К образам преклонившись пониже.

Вопрошаем, что сделали всуе,

И ошибки зачем совершали?

В церквях кротко иконы целуя,

Молим Бога в бескрайней печали.

Рабы Божии: всё на ладони,

Перед Страшным судом, словно книги.

Где записаны все наши доли,

От начала космической саги…

На паперти зимой сидел седой старик блаженный –

В лохмотьях, взор свой устремивший к небесам!

А мимо в церковь шёл людской поток скаженный:

Кто к Богу – грех отдать, а кто-то просто в храм!

Зимою лютой не прожить без тёплой одежонки!

Старик замёрз, как статуя прозрачная во льду!

Лишь поутру все осознали: старика костюмчик тонкий

Не защитил блаженного, прибравши душу на беду!

*

И мы бежим за верой в храмы,

Не бросив взгляд на нищету!

А где-то рядом души-шрамы,

Уходят грустно в темноту…

Белый в белом снеге

Монастырь стоит.

Сложен в коем веке –

Духа монолит!

Там живут монахи,

Батюшки и Бог…

Исчезают страхи,

Отпускает Рок!

Ладан воспаряет,

Что фантомы душ –

Верно защищает

Сглазы от кликуш.

Если есть на свете

Храм, монастыри –

Бог за всех в ответе!..

Нас благослави…

Светало.

В небесах Луна горела.

А утро зорькой занялось!

Звон с колоколен.

Сердце млело.

Туманом поле налилось!

Запел петух.

Залаяли собаки.

Заухал в деревах удод!

В степях пастух

Рождал плетями страхи,

Направив тем отары ход.

Вдруг гул шагов,

Подскрипнула калитка.

День начался. Благослови!

Из всех слогов

слагается попытка

раскрыть загадку: «C'est La Vie…»

Горели свечи у икон.

Молились люди в храме тихо.

Был пуст торжественный амвон,

Притихло за стенами лихо.

Лишь запах ладана стоял

В застывшем воздухе с молитвой.

А за спиной старик шептал

Псалмы, в надежде, с челобитной.

Все обращаются к Нему

В смирении, с верой, очевидно.

Услышит Он лишь тех, кому

Судьбой начертано… Обидно.

Когда мы посещаем храмы,

Мы очищаем души светом –

Что проникает меж мирами,

Как это писано Заветом!

Настрой, молитвы и иконы,

И ощущение во храме –

В нас запускает те законы,

Что изменяют души сами.

Из храма попадаем в сую,

Где мир меняется во взглядах!

Я размышляю: не рискую

Заветы нарушать в обрядах…

(Идея Иосифа Бродского)

Когда распяли Христа,

С ним говорила Мать:

«Что они сделали, мстя –

Как то у Бога понять?!

Ты ли мой сын… или Бог?

И почему это зло?

Кто же разрушил итог

Божьих Канонов назло?!»

Молвил Иисус на кресте:

«Люди наивны, мой друг!

И осознают всё те,

Кто и уверует вдруг».

Мать причитала опять:

«Кто ты – мой Сын или Бог?