Александр Городницкий - Песни

Земные кончаются тропы у серых морей на краю.
То Азия здесь, то Европа диктуют погоду свою:
То ливень балтийский внезапен, то ветер сибирский жесток.
Полдюжины окон на Запад, полдюжины — на Восток.

Не в этой ли самой связи мы вот так с той поры и живем,
Как нам архитектор Трезини поставил сей каменный дом? —
То вновь орудийные залпы, то новый зеленый росток.
Полдюжины окон на Запад, полдюжины — на Восток.

Покуда мы не позабыли, как был архитектор толков,
Пока золоченые шпили несут паруса облаков,
Плывет наш кораблик пузатый, попутный поймав ветерок, —
Полдюжины окон на Запад, полдюжины — на Восток.

Укрыта льдом зеленая вода,
Летят на юг, перекликаясь, птицы.
А я иду по деревянным городам,
Где мостовые скрипят, как половицы.

Над крышами картофельный дымок,
Висят на окнах синие метели.
Здесь для меня дрова, нарубленные впрок,
Здесь для меня постелены постели.

Шумят кругом дремучие леса,
И стали мне докучливы и странны
Моих товарищей нездешних голоса
Их городов асфальтовые страны.

В тех странах в октябре — еще весна.
Плывет цветов замысловатый запах,
Но мне ни разу не привидится во снах
Туманный запад, неверный дальний запад.

Никто меня не вспоминает там.
Моей вдове совсем другое снится,
А я иду по деревянным городам,
Где мостовые скрипят, как половицы.

Для чего тебе нужно в любовь настоящую верить?
Все равно на судах не узнаешь о ней ничего.
Для чего вспоминать про далекий покинутый берег,
Если ты собираешься снова покинуть его?

Бесполезно борта эти суриком красить стараться —
Все равно в океане они проржавеют насквозь.
Бесполезно просить эту женщину ждать и дождаться,
Если с нею прожить суждено тебе все-таки врозь.

Для чего тебе город, который увиден впервые,
Если мимо него в океане проходит твой путь?
Как назад и вперед ни крутите часы судовые,
Уходящей минуты обратно уже не вернуть.

Все мы смотрим вперед — нам назад посмотреть не пора ли,
Где горит за кормой над водою пустынной заря?
Ах, как мы легкомысленно в юности путь свой избрали,
Соблазнившись на ленточки эти и на якоря!

Снова чайка кричит и кружится в багровом тумане,
Снова судно идет, за собой не оставив следа,
А земля вечерами мелькает на киноэкране, —
Нам уже наяву не увидеть ее никогда.

Для чего тебе нужно по свету скитаться без толка?
Океан одинаков повсюду — вода и вода.
Для чего тебе дом, где кораллы пылятся на полках,
Если в доме безлюдном хозяина нет никогда?

А в Донском монастыре —
Зимнее убранство.
Спит в Донском монастыре
Русское дворянство.
Взяв метели под уздцы,
За стеной, как близнецы,
Встали новостройки.
Снятся графам их дворцы,
А графиням — бубенцы
Забубённой тройки.

А в Донском монастыре —
Время птичьих странствий.
Спит в Донском монастыре
Русское дворянство.
Дремлют, шуму вопреки, —
И близки, и далеки
От грачиных криков —
Камергеры-старики,
Кавалеры-моряки
И поэт Языков.

Ах, усопший век баллад —
Век гусарской чести!
Дамы пиковые спят
С Германами вместе.
Под бессонною Москвой,
Под зелёною травой
Спит и нас не судит
Век, что век закончил свой
Без войны без мировой,
Без вселенских сует.

Листопад в монастыре.
Вот и осень, — здравствуй!
Спит в Донском монастыре
Русское дворянство.
Век двадцатый на дворе,
Тёплый дождик в сентябре,
Лист летит в пространство.
А в Донском монастыре
Сладко спится на заре
Русскому дворянству.

Небеса ли виной или местная власть,
От какой непонятно причины, —
Мы куда бы ни шли — нам туда не попасть:
Ни при жизни, ни после кончины.
Для чего ты пришел в этот мир, человек,
Если горек твой хлеб и недолог твой век
Между дел ежедневных и тягот?
Бесконечна колючками крытая степь.
Пересечь ее всю — никому не успеть:
Ни за день, ни за месяц, ни за год.

Горстку пыли оставят сухие поля
На подошвах, от странствия стертых.
Отчего нас, скажите, родная земля
Ни живых не приемлет, ни мертвых?
Ведь земля остается все той же землей:
Станут звезды, сгорев на рассвете, золой, —
Только дыма останется запах.
Неизменно составы идут на восток,
И верблюда качает горячий песок,
И вращается небо на запад.