Александр Городницкий - Песни

Маяк далёкий в темноте погас.
Ползёт туман, и близок шквал летящий.
Не отводи от горизонта глаз,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.
Не отводи от горизонта глаз,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.

Ты вспоминаешь серые глаза,
Ты хвалишься любовью настоящей, —
Смотри вперёд и не смотри назад,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.
Смотри вперёд и не смотри назад,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.

Нам бьют в лицо холодные дожди,
И ветер обжигает нас слепящий.
Скажи же нам, что ждёт нас впереди,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.
Скажи же нам, что ждёт нас впереди,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.

Избавлен ты от тысячи забот,
Ночей бессонных и тоски щемящей, —
Ведь должен ты всегда смотреть вперёд,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.
Ведь должен ты всегда смотреть вперёд,
Вперёдсмотрящий, вперёдсмотрящий.

Все, что будет со мной, знаю я наперед,
Не ищу я себе провожатых.
А на Чистых прудах лебедь белый плывет,
Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,
На бульварных скамейках — разлуки.
Ты забудь про меня, ты забудь про меня,
Не заламывай тонкие руки.

Я смеюсь пузырем на осеннем дожде,
Надо мной — городское движенье.
Все круги по воде, все круги по воде
Разгоняют мое отраженье.

Все, чем стал я на этой земле знаменит, —
Темень губ твоих, горестно сжатых…
А на Чистых прудах лед коньками звенит,
Отвлекая вагоновожатых.

По-весеннему солнышко греет
На вокзалах больших городов.
Из Германии едут евреи
В середине тридцатых годов.
Поезд звонко и весело мчится
По стране, безмятежной и чистой.
В воды доброго старого Рейна
Смотрят путники благоговейно.

Соплеменники, кто помудрее,
Удивляются шумно: «Куда вы?
Процветали извечно евреи
Под защитой разумной державы.
Ах, старинная кельнская площадь!
Ах, саксонские светлые рощи!
Без земли мы не можем немецкой,
Нам в иных государствах — не место!»

Жизнь людская — билет в лотерее,
Предсказанья — не стоят трудов.
Из Германии едут евреи
В середине тридцатых годов.
От Германии, родины милой,
Покидая родные могилы,
Уезжают евреи в печали.
Их друзья пожимают плечами.

Погадай мне по ладони, погадай,
Расскажи мне про минувшие года,
Расскажи мне всё что знаешь про меня,
Кто, откуда я и где моя родня.

Погадай мне по ладони, погадай.
Скачет полем хан татарский, угадай,
От него через полдневный вязкий жар
Улепётывает предок мой хазар.

Погадай мне по ладони, погадай,
Расскажи мне про грядущие года,
Ты открой мне неразгаданный секрет —
Будем вместе мы с тобою или нет.

Погадай мне по ладони, погадай,
Расскажи, куда уеду и когда,
Где найдёт меня последняя гроза,
Кто закроет мне усталые глаза.

Погадай мне по ладони, погадай,
Мне не следует расчитывать на рай,
Но пока в твоей руке моя рука,
Жизни линия не рвётся коротка.

Но пока в твоей руке моя рука,
Жизни линия не рвётся коротка,
Хоть и близко подошла она на край,
Погадай мне по ладони, погадай.

В летней Греции полдень горяч,
Пахнут мёдом высокие травы…
Только в доме у скульптора — плач,
Только в доме у скульптора — траур.

Причитанья и слёзы вокруг,
Хоть богов выносите из дому.
— Что с тобою случилось, мой друг?
— Галатея уходит к другому!

Позабыв про еду и питье,
Он ваял её нежно и грубо.
Стали тёплыми бёдра её,
Стали алыми белые губы.

Над собою не видя беды,
Жизнь он отдал созданью родному.
Пропадают напрасно труды —
Галатея уходит к другому!

Не сиди же, печаль на челе,
Принимайся, художник, за дело:
Много мрамора есть на земле,
Много женского жаркого тела.

Но пустынно в его мастерской,
Ничего не втолкуешь дурному,
Он на все отвечает с тоской:
— Галатея уходит к другому!

А у храма растёт виноград,
Красотой поражает природа,
И опять на Олимпе доклад,
Что искусство — оно для народа.

Бродят греки весёлой толпой,
Над Афинами песни и гомон…
А у скульптора — мёртвый запой:
Галатея уходит к другому!