Николь Аракелян - Никогда не живите прошлым! Я рядом…

Ты же знаешь, наутро я буду мертва.
Ты убьешь меня нежно своим поцелуем.
Полнолунье на части разрежут слова
Тонкой бритвой из снов, что мы здесь нарисуем.
Звездный бархат ночи сменит жадный рассвет,
Когда тело моё незаметно остынет.
Ты убьешь меня лезвием тысяч планет,
Жаром солнца в немой раскаленной пустыне.
Я умру с поцелуем на теплых губах,
Сладкий яд твой впитав откровенною кожей.
Ты умрешь вслед за мною, не чувствуя страх —
Мы во многом фатально друг с другом похожи…

Прекрасный юноша с холодными глазами
Смотрел на мир сквозь призму колдовства.
Там, в небе, пролетали птичьи стаи
И жухлая увядшая листва.
Ему дан дар увидеть слишком много,
Отчаяньем и дерзостью горя,
Смотрел на мир из зеркала иного,
Но в отраженьи видел лишь себя.
И тайны жизни для него едины,
Как солнце, что всегда раскалено.
Но в сердце вбита каменная льдина,
Тянувшая отчаянно на дно.

Воздух становится суше и чище,
Память прозрачней, внимательней взгляд.
И незаметно ступает по крыше
В льдисто-седой облачившись наряд,
Дева-Зима и Седая старуха,
Норна, стригущая прошлого нить,
Шествуя так молчаливо и глухо,
Саваном белым желает укрыть.
Время зимы от Самхейна до Йоля,
Время покоя и мертвого сна.
Время, когда ледяное раздолье
Звонким ручьем переменит весна.

Жар от пламени свечи,
Ароматный грог,
И для тех, о ком молчим,
Тыквенный пирог.
Тусклый месяц за окном
Освещает путь,
Вслед за Джеком-фонарем
Не дает уснуть.
Вечер пеленой объят.
Тихо, сквозь огни,
Облачившись в свой наряд,
Шествуют они.
Пищей угости любя
Их на много лет.
Пусть благословят тебя
И уйдут в рассвет.

Я долго не мог понять,
Так что же произошло?
Когда в мою жизнь опять
Виденье тебя пришло.
Прекрасней, чем в прошлый раз
В жестокой своей любви,
Которой долою с глаз
Не выжечь, мой визави.
И сердца твой нежный порок
Сгущает рассветную тьму.
И я как священный долг
Тебя в свою душу приму…

Ты знаешь чуть больше, чем нужно для счастья,
Чтоб истину знать, но не чувствовать боли.
В штормящих морях лишь на миг потеряться,
Ища свой маяк с островками покоя.

Ты видел чуть больше, пространственно шире,
Сумев без труда заглянуть за пределы.
Ты знаешь почти обо всем в этом мире,
Но вторишь, что все без конца надоело.

Тебе бы хватило и малого знанья,
Чтоб душу свою положить на закланье.
От первого крика до пасмурной тризны —
Ты знаешь чуть больше, чем нужно для жизни.

Я всегда возвращаюсь к тому, кем любим,
К тем, кто ждет, вопреки ледяному рассудку,
Кто с надеждой глядит в коридоры витрин
И считает недели, часы, промежутки.

Я всегда ухожу, если проклят и свят,
Если держат в тисках и бросают на волю.
Если мне никогда не вернуться назад.
Если тлеют мосты. Если стерты пароли.

Вечный раб и хозяин далеких дорог,
Одиночно мотаю судьбы километры.
Я вернуться к тебе, вероятно, бы смог.
Только где бы достать мне попутного ветра?

Хочешь знать, как влюбляются ведьмы?
С жаром, словно в последний раз,
Как по коже свинцовой плетью,
И скрывая от лишних глаз.

Нежный образ оберегая,
Дни считают поочеред,
Дерзко с жертвенных губ срывая
Благородства запретный плод.

Только смелости не хватает
Силу грешную приручить.
Но покуда луна растает —
Ты сумеешь ее забыть?

Ты срываешься в бег и летишь над землею,
Так отчаянно, словно пытаясь уйти.
Вырывая тончайшим из памяти слоем
То, что мог рассказать твой ориджинал D.
От рассвета в закат в этот город без солнца
Ради серых промозглых весенних небес
С этих пор он уже никогда не вернется —
Он ушел, он пропал и навеки исчез.
Отойди от окна и прислушайся к ветру
В этой тихой безмолвной дождливой ночи.
От заката сквозь дождь протяни руки к свету
И с молчаньем его на двоих помолчи.

За что тебе плачу я деньги?
За то, что даришь мне уют,
Тепло, обед по воскресеньям,
Чем радостней домой маршрут.
А если выдумаешь злиться —
Открою толстый каталог,
Где, знаешь, каждая девица
Готова жить под мой залог.
Так будь прилежна, дорогая,
За это я тебе плачу.
Цену любви я точно знаю
И знаю всё, что получу.