Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга девятая

Естественно, после открытия конференции и ряда выступлений высокопоставленных лиц слово для выступления было предоставлено и Гулаеву. Гулаев имел высочайший авторитет, хотя не любил рассказывать о своих военных подвигах.

Его простоты и характера боялись – вдруг скажет что-то не то или не так, но дважды Героя СССР при такой теме обойти было невозможно. Ему дали выступить. Коренастый дядька с простым добрым русским лицом вышел к трибуне и монотонно, по бумажке прочитал важность исторической победы Советского народа в Великой Отечественной войне.

Весь сценарий конференции был известен заранее и не предвещал участникам ничего интересного кроме бесплатного и шикарного обеда в ресторане Колонного зала. Но вот Гулаев закончил чтение «своего выступления».

Далее я рассказываю так как осталось у меня в памяти – воображение могло что-то со временем дорисовать или исказить. Одно точно Николай Дмитриевич Гулаев будучи дважды Героем СССР был простым советским человеком без всяких ….

Как было запланировано по сценарию, в зале встал молодой летчик-лейтенант и «с трепетом в голосе» задал вопрос Гулаеву (естественно был задан вопрос, который ему заранее определили начальники):

– «Товарищ генерал-полковник авиации! Скажите, пожалуйста, какой из 250 сделанных вылетов во время войны был самым сложным для Вас? Вы его запомнили?».

Николай Дмитриевич Гулаев

Командиры перед конференцией лейтенанту вопрос указали, а ответ генералу нет. Очевидно, поэтому Гулаев оживился.

Он отложил бумагу с записями и начал рассказ:

– «Конечно, этот полёт я помню. Это было, в сентябре 1943 года, я был старшим лейтенантом заместителем командира 27-го истребительного авиационного полка и сбил очередного фашистского мессера. («Мессершмитта»).

Вернулся в часть после вылета на задание с очередным сбитым фашистом, а командир мне говорит, что меня представляет ко второй звезде Героя Советского Союза, так как я сбил для этого достаточно фрицев. Конечно, этому известию я очень обрадовался, а все ребята в полку требуют эту новость «обмыть». А как иначе? Другой мысли допускать было нельзя».

При этих словах Командующий Московским округом заёрзал на стуле и попытался перевести в нужное русло рассказ Гулаева, но тот его одёрнул:

– «Ничего страшного нет. Ведь ребята интересуются. Нормально. Расскажу, как было…

Так вот, спирту сами понимаете – море, а вот со свежатиной, с мясом было плоховато. По пайку есть всё необходимое, но это ж не то! Ударить лицом в грязь перед ребятами не хотелось, да и возможность есть: полк базировался недалеко (по лётным меркам) от колхоза со знакомым председателем. Вот я и решил слетать туда за «мясцом».

Прилетел. Директор мужик толковый. Вошёл в понимание и выделил двух молодых поросят. Я их в самолёт и взлетел.

Только вышел на высоту – мессеры! Четверо! Увидели меня, и пошли в атаку, а мне-то какой бой, когда вместо боекомплекта свиньи! Как только мог я от них давай драпать! Но нормально лететь оказалось невозможно: я беру вправо – поросята катятся влево, я беру влево, а свиньи опять куда-то по самолёту катятся!

Визг в истребителе стоит невозможный, думаю, что даже немцы слышали. Самолёт болтает как га..о в проруби! Еле-еле, но от фашистских мессеров я всё же удрал, а ведь чуть не сбили сволочи. Мог бы Героем не походить…

Вот такой был этот вылет. Он и был самым тяжёлым для меня во время войны».

Очевидно, генерал говорил что-то не то, так как закончил свой рассказ Гулаев под неодобрительные взгляды высокопоставленных лиц правительства и Командующего Московским округом ПВО.

А зал рукоплескал!

Это было самое интересное и яркое выступление в череде заранее написанных текстов.

Может что-то в моих воспоминаниях исказило время, может быть генерал Гулаев тогда пошутил. Ведь понятно, что каждый из 250 сделанных вылетов во время войны был сложным, а мог стать и последним. Всё не расскажешь. Тем не менее я не могу удержаться и приведу ещё одну выдержку из Военного обозрения о настоящем Герое:

В районе Курской дуги произошло сразу несколько сверхудачных боев с участием Гулаева. 14 мая 1943 года, отражая налет противника, Гулаев в одиночку вступил в бой с тремя пикирующими бомбардировщиками Ju-87, которых прикрывали 4 истребителя Me-109. Советский ас приблизился к ведущему бомбардировщику на малой высоте и первой же очередью сбил его, стрелок второго бомбардировщика успел открыть огонь, но Гулаев сбил и его. После этого он пытался атаковать третий «Юнкерс», но у него закончились патроны, поэтому он решился на таран врага. Левым крылом своего истребителя «Як-1» Гулаев ударил по правой плоскости Ju-87, после чего тот рассыпался на части. От удара Як-1 вошел в штопор, летчику удалось вернуть машине управляемость у самой земли и посадить самолет возле переднего края в расположении нашей стрелковой дивизии. Прибыв в полк с вылета, в котором было сбито три бомбардировщика…».