Игорь Шахин - Ангелы живут в аду

Сердце его дало сильный импульс, что привело к разрывам в теле, но Растущий, как это ни странно, не развалился, а всего-навсего увеличился, и изменения в коже приостановились. Растущий теперь узнал, что никакой это был не испуг, а всего лишь естественная стадия роста. И обычным было то, что познание его обратилось вовнутрь. Изменения на поверхности его тела снова были значительны, и Растущий (не зря же он сам по себе представлял миллиарды ЭВМ, во много раз совершеннее созданных людьми) узнал, что процессы, протекающие в его оболочке, могут его и убить, а могут и намного продлить жизнь. Определив это, он приостановил свое познание.

Весь ужас положения для него был в том, что в этом, довольно солидном возрасте, он способен только познавать, но хотя бы что-нибудь изменить было не в его силах и не в силах кого-то из собратьев. В стадии Внешнего Познания находилась Туманная, она ему не помощница; Гигант, судя по всему, так и пребудет в возрасте младенца; Каленый и Кровавый его просто-напросто не смогут понять, да и никто другой не проявит особого желания познать его, ведь у каждого из них на всю жизнь своя собственная индивидуальность. Их идеальное взаимопонимание проявляется только в ежесекундном устремлении к гармонии Равновесия. Растущий не захотел сразу же узнать свое будущее, но так как процесс познания неудержим, он перевел его на иной уровень. Мы бы о себе выразились, что обратились к познанию закономерностей в мире бесконечно малых величин.

Растущий, как если бы он был человеком, словно бы в раздумье остановился перед фактом: пить или не пить воду, не зная, отравлена она или нет, хотя ему так и так грозит смерть – от жажды тоже. Пить не стал, но начал представлять бесконечность деления молекул воды на атомы водорода и кислорода, затем деление атомов на ядра и электроны, а тех, в свою очередь, на более мелкие частицы. И так бесконечно. Но в том-то все и дело, что вся эта бесконечность кончалась у стенок стакана, у его дна и у поверхности воды. И была бесконечна?

Обложили, как волка! Конечно, никто этого, кроме меня, пока не ощущает, потому что никто такой целью не задавался – обложить со всех сторон. Это случилось не от умысла, а случайно. Надо что-то делать… Черт! Но почему же – меня? Я же ничем не хуже других. Работаю себе и работаю, бывает, чуть лучше или чуть хуже, но работаю же! Ничего такого, чего не было бы у других – ошибки, завихрения помалу, – за мной не водилось. Ну, подумаешь, в потребсоюзе чайку или баночку кофе растворимого урву – ничего ж этого нигде нет! – так это же за свои кровные и не внаглую, как некоторые, пару раз в месяц, и не для кого-то, а для семьи… В ресторанном буфете по знакомству, в любое время суток, примешь порой сто пятьдесят «Пшеничной». Так нас там таких всегда целая очередь выстраивается. А теперь и это в прошлом. После указа о пьянстве ударил по тормозам. Ну – было! Ну и на работе принимали, и не по сто пятьдесят, и не только в конце работы. Но я-то один из немногих, кто всегда знает меру!

И к тому же еще я, когда впервые пришел на радио, даже не помышлял ни о каких таких «каналах», по которым можно что-то достать, купить. Меня, можно сказать, к этому, как и любого другого наивного юнца, усиленно подталкивали, даже, наверное, ни о чем плохом и не помышляя. Об этом надо чуть издалека…

Я ведь, когда был нештатником, а потом и корреспондентом на договоре, развил было критическую деятельность. Ну, когда ходил в нештатниках, еще куда ни шло – давали в эфир кое-какие мои штучки, они были поверхностными, глубоко не копал. Да и куда копать – не с той же сопляче ской информированностью! Так, проходился по поводу жалобных книг в магазинах да о некомплектности столовых приборов в общепите… А вот когда взяли «на договор», прошелся и по строителям, и по ЖЭКам. Пил, как говорится, из реки по имени факт. И никаких эмоций. Их к делу не пришьешь. Обыкновенно все было, пока не «закрутил» фельетон вокруг торговли с пирожками. Передача еще не сделана, а меня уже вызывает шеф:

– Что же вы, Черепанов, нашу организацию подводите?

– Не понял, – говорю.

– Вы только что были в городском управлении торговли…

– Да, только что… Но он со мной и говорить не стал!

– Не перебивайте, пожалуйста! (Ну и проститутки, эти сталинские гибкохребетники! А вежливые – жуть!) Вели там себя, мягко говоря, неэтично.

– Да что вы! Ничего такого не было!

– Допустим… Но обманывать там меня не станут. Вот что, принесите мне черновой текст этой передачи.