Вячеслав Сазанович - Поэмы о Сургуте

И ответили князья,
Что ослушаться нельзя
Строгий, царственный наказ,
Государственный приказ —
Град поставить средь тайги
На брегу́ Оби-реки.
Но лишений, говорят,
Нам они не причинят.
В мире, дружбе и согласье
С нами быть они хотят».
И закончил, наконец,
Говорить о том гонец.

Тихо как-то в доме стало,
Только пламя трепетало…
И промолвил тут мудрец:
«Князь, ты вовсе не юнец.
Понимать давно обязан,
Будет город нам навязан.
И каза́ки встанут здесь.
Коль проявишь свою спесь,
Помешать им возжелаешь,
То со временем узнаешь,
Что не ждать тебе спасенья,
Что придут одни лишенья.
Ну а Пегая Орда
Не поможет, ведь тогда
Во́ня-князь Уру́нку-сына
Не дождется никогда».

Князь Бардак, взглянув на свет,
Мудрецу сказал в ответ:
«Знаю я, что Воня-князь,
Смерти сына убоясь,
Помогать Ордой не будет.
Сына милого добудет
Он за выкуп, за меха.
Ну а войско, от греха,
Средь земель своих оставил
Лишь послов сюда направил».

Князь призвал гонца поближе,
Прошептал, как можно тише:
«То, что я хочу сказать,
Только нам и можно знать:
К русам вновь, гонец, пойдешь,
И князей опять найдешь.
Скажешь, принял их совет
И мешать не буду, нет.
Даже буду помогать
Город новый воздвигать.
Но чтоб в племени своём
Так же смелым слыть вождём,
Чтобы не было постыдно,
Честь и гордость было видно,
Должен буду бой принять.
Бой принять, но… проиграть.
Об одном прошу лишь я,
Дети – вся моя семья.
Сыновья мои на сечу
Тоже выступят. Беречь их
Я от смерти призываю,
Лишь об этом вопрошаю».

Утонул восход багряный
В устье речки Тром-Ега́на 30,
Защищают берега
Толщи зыбкого песка.
Но каза́ки разгрузились,
С кораблями распростились
И стоят уже стеной,
Всей дружиной боевой.
Бронь начищена сияет,
Ветер знамя развивает.
Пики, сабли и пищали
Силы войску придавали.
Впереди Барда́ков град,
Виден в нём остяков ряд.
Луки, стрелы, сталь мечей
Были средь богатырей,
Средь защитников градка́.
Дети князя Бардака́
Тоже были в том ряду
У каза́ков на виду.

Тут Владимир, русский князь 31,
Не стесняясь, не таясь,
Пред казачьим войском встал,
Что есть мочи закричал:
«Эй, России молодцы́!
Грозных сечей удальцы!
Быстро взять остяцкий град
Без сомнений, без утрат,
Для отчизны, для страны,
Вы обязаны, сыны́!
Из пищалей чаще бейте,
Зелье 32жгите, не жалейте,
Шуму больше создавайте,
Пулей стены расщепляйте,
Чтоб напуган был остяк,
Чтобы сдался нам Бардак.
А теперь вперед! Ура!»
Город взять пришла пора.

Казаки́ пошли вперед —
Это смелый был народ! —
Стены к ним всё ближе, ближе,
Становясь намного выше.
Вдруг смертельная река
Стрел взлетела из градка.
Взвизгнув весело в полёте
Пали стрелы на исходе
Не достав Руси войска.
Только парочка слегка
По доспехам проскрипела
И безвольно в тра́вы села.
А каза́ки в град, в ответ,
Тоже выслали «привет» —
Дружно грохнули огнём,
Так, что вздрогнул каждый дом
Средь Барда́ковой столицы,
Омрачив остя́ков лица.
Но остя́ки не сдались,
Стрелы вновь умчались ввысь.
Вскоре стала перестрелка
Воздух резать мелко-мелко.

Чтоб закончить эту рать
И победу одержать
Приказал Владимир пушку
С кораблей сюда пригнать.
Подогна́ли к войску пушку,
Поместили на опушку,
На ворота навели,
Огоньком фитиль зажгли
И, стрельнув большим ядром,
Породили страшный гром.
Вмиг рассыпались ворота!
Средь остяцкого народа
Небывалый вспыхнул страх —
Наступил защиты крах.
В град ворвались казаки́!..

В это время, средь тайги,
Выполняя ратный долг
Потаённый кодский полк
Убежавших поджидал
Из градка, да в по́лон брал.

Завершился славный день,
Вечер гнал на землю тень.
Присягнул царю Бардак,
Обещал сбирать ясак 33.
Воня-князь явился в град.
За Урунку был он рад
Выкуп выдать. А потом
Вместе с ним, в родимый дом,
Поскорей ушел тайгой,
Не оставшись на постой.

А Баря́тинский в тот день 34,
Лишь легла от солнца тень,
Подошел к Сургутке-речке 35.
И в одном её местечке,
Где бескрайний кругозор,
Где свобода и простор,
Где тайги суровой дали
Горизонты обнимали,
Он пространство озирал,
Долго думал, размышлял,
А потом, встряхнув главою,
Твердым голосом сказал:
«Будет город здесь стоять,
Будет край оберегать
И России интересы
Вглубь Сибири продвигать.
Будут жить казаки тут,
Создадут себе уют.
И пусть город этот новый
Называется Сургут 36»…