Вячеслав Сазанович - Поэмы о Сургуте

Для примера: две сестрицы,
Черно-бурые лисицы,
По своей в Москве цене
Были равные вполне
Соткам двадцати землицы,
Дюжине домашней птицы,
Дому, десяти коровам
И пяти коням здоровым.
Мех тайги дороже злата —
Им тайга весьма богата!

Но не все князья Сибири
Подчинились русской силе.
За восточным за пределом
Той земли, что хан владел,
Над тайгою возвышался
Независимый удел.
Средь людей его прозвали
Гордой Пегою Ордой 15.
И в России понимали —
Может стать Орда бедой.
Во́ня-князь её возглавил,
С грозной силою своей
Не боясь себя поставил
Выше пришлых и друзей.

Хан Кучум ещё не сдался
И на юг, в простор степей,
Собирать войска подался
Не жалея лошадей.
Воня-князь союз решает
С ханом тайно заключить.
И с гонцами посылает
Предложенье – вместе быть.
Княжий сын, Урунка, в плене
У каза́ков третий год.
Собран выкуп для обмена,
Князь обмена скоро ждет.
После этого желает
С ханом вместе русских бить.
Хан согласьем отвечает —
Пришлых надо истребить!

И ещё в тайге немало
Кроме эти двух вождей
На просторах обитало
Независимых князей.

Боги чем-то разгневи́лись,
Тучи в небе взбеленились.
Третий день то дождь, то град
Мучают остяцкий град.
Ров глубокий, вал широкий,
На валу забор высокий.
Башни высятся у входа
Через узкие ворота.
С башен местность озирают
И погоду проклинают
Два дружинника вальяжных,
Молодых и очень важных.
Узкий вход, глухой забор —
А за ним просторный двор.
Во дворе стоят избушки,
Бревна стен прижав друг к дружке
В два построились ряда
Здесь на долгие года.
Есть и улица прямая,
Площадь видится большая,
Княжий дом стоит на ней,
Прочих выше и стройней.
Все строения без о́кон,
Каждый дом в песок закопан
Основанием своим.
К верху вьётся сизый дым.
Очаги его пускают
Те, что избы согревают.

Князь Барда́к властитель града 16 —
Враг чужим, своим отрада.
Ныне он в своих хоромах
Слышит речи о разгромах
Войск хозяина Пелы́ма,
Самого Аблегери́ма 17.
Говорил вогу́льский старец,
Поднимая кверху палец:
«…В том бою и князь наш сгинул.
За бахвальство скорых дум
От себя его отринул
Бог богов Номи́-Тору́м 18.
Сталь мечей и востры стрелы
Русским были нестрашны.
Их же чудо-самострелы
Вовсе были не смешны.
Гром карал войска вогулов,
Испуская жуткий дым.
Не сдержав смертей посулов
Пал в бою Аблегерим…
И теперь уж год, как скоро
Дань сбирает там казак.
Я же стар уже для сборов,
Чтоб добыть в тайге ясак 19…
Князь, прошу в свою обитель
Старца бедного впустить.
Я легенд большой сказитель
И могу полезным быть».
Опустив понуро плечи
Завершил он эти речи.
Думу думать стал Бардак
Взгляд бросая на очаг…

…В позапрошлый год, средь лета,
Мимо города его,
В сторону восхода света
Войско двигалось легко.
Ко́дский князь, союзник русов,
Шел на Пегую Орду 20.
Хоть Бардак и не был трусом,
Но почуял он беду,
Ту, что в скорости случиться
Может с землями его,
Если русский царь решится
Вдруг пойти и на него.
В войске том заметно было
Два десятка молодцов —
Так Бардак совсем уныло
В первый раз встречал стрельцов 21.
Шлемы, панцири сияли
На могучих их телах.
Были с ними и пищали.
На Барда́ковых глазах
Вверх Оби, в лучах сверкая,
Сила грозная ушла.
И заря людей встречая
Ярким солнышком взошла…

Помолчав ещё мгновенье
Выдал князь своё решенье:
«Что ж, не враг вогул остяку,
Пусть у нас и было всяко.
Тронул душу твой рассказ.
Так и быть, живи средь нас.
Мы тебе подыщем дело —
Выполняй его умело».
Старец низко поклонился
И за двери удалился.

Дождь всё лил. Ударил гром.
Князь окинул взором дом:
Шкур оленьих покрывало
Пол в хоромах согревало.
Посреди очаг пылал,
Тени искрами гонял.
Челядь у́тварью шуршала,
Прибиралась, вышивала —
Повседневную работу,
Не сказать, чтобы в охоту,
В доме тихо выполняла.
На топча́нах вдоль стены,
Княжьи виделись сыны.
Мысли их весьма угрюмы,
Лица строги и мрачны.
Кинемо́й и Суето́ю
Князь Бардак детей назвал.
Богатырской красотою
Каждый лихо обладал.

И спросил у них отец,
Всё обдумав наконец:
«Ну, что скажете мне, дети,
Про события вот эти?»
Суета́ промолвил первый,
Голос был сухой и нервный:
«Надо силою собраться,
С казаком чтоб разобраться.
Надо грады их спалить,
Кровью землю напоить,
Чтобы не было повадно
Казаку в Сибирь ходить!»
Кинема́ продолжил вскоре:
«С братом я своим не в споре.
Лишь скажу – злой дух Кынь-лунг 22
Из земли на чистый луг
С мошкарой и комарами,
С тошнотворными дарами
Выпустил и племя русов,
Для ужаснейших укусов
Тех народов и людей,
Что живут других честней.
Бить их надо – вот и всё.
Это мнение моё!»