Виктор Ростокин - Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество

Срубили березу, убили березу
На русской исконной земле.
И вдруг взбунтовались окрестные грозы,
Огнем угрожая заре.

Осыпались слезы несчастного леса,
И бедно завяла трава.
А люди то порознь бежали, то вместе,
Роняя полову – слова.

Никто не заметил, никто не подумал,
Никто не вздохнул тяжело…
На жито и сад суховеем подуло,
Состарились дол и село.

На город обрушилась с неба остуда —
Она пробрала до костей!
Куда мы несемся? Зачем? И откуда?
Кто нынче ответит верней?

А завтра? Оно не наступит, возможно,
(Разносятся крики: «Круши!..»).
Не стало березы родной, придорожной,
Лишили Россию души.

Старички. Стручки. Дрючки.
Разве так-то гоже?
Вслед кричи им, не кричи…
Да простит им Боже!

Со двора молчком уйдут,
Бабки завздыхают,
За собою дверь запрут:
«Пусть себе лытают!»

А деды уж у ларька
По карманам шарят.
– Есть чехонь!
– Неси пивка…
Вишь, как солнце жарит!

Вся компашка в холодке —
Бывшие вояки.
Нету пальцев на руке
Для веселой драки!

А они, чуть опьянев,
Головой не никнут,
Вразнобой орут: «Я – лев!
Ну-к, посмей-ка пикнуть!»

«А я тоже на виду —
Я медведь!..» – вздыхает.
На отраду ль? На беду?
Бог один лишь знает.

Он услышал плач отца,
Содрогнулся жалко… В дали
Лепесточки запорхали,
Оброненные с венца.

Кто-то думал: снегопад,
Подставлял свои ладони,
И в беззвучном этом звоне
Он смеялся: «Как я рад!»

Кто-то спрятался в избе
И приткнулся он к божнице:
В небесах убили птицу,
Пух летит… летит к беде!

А один, один седой,
Ничего не замечая,
Шел, все тягостно вздыхая, —
Был от горьких слез слепой.

«Я Бога твоего не признаю,
И, более того, я с ним воюю,
С усмешкой на икону я плюю
И на лице гримасу строю злую!» —
Так он сказал, не глядя мне в глаза,
Носком ботинка землю ковыряя.
Подобные не новы «чудеса»,
Их жизни рок нередко повторяет.

И я к ним отношусь без суеты,
Без убеждений, строгого протеста.
Ведь истины земные так просты,
Что для глаголов пылких нету места.
А истины небесные как свет,
Как благодать… Они ежеминутно
Струятся в души, что счастливей нет —
Они сродни безоблачному утру!

Дышит май надрывно
В грозовом чаду.
Солнышко – нарывом
В скомканном саду.
Кто его запрятал
В спешке горевой?
Вот она, расплата!
Жест утробно-злой!
Ропот: в небе дыры,
В пропасть рухнул дом.
Доживем не с миром.
Без войны умрем.

Пропала улыбка с лица,
Как в предзимье пожухлый листок.
Поутру не вспаришь ты с крыльца,
Не испробуешь неба глоток.
Чем, родимый, ты душу сгубил?
На каком частоколе завис?
Кто тебя отлюбил? Позабыл?
Скуден взор, как прогнивший карниз.
В иступленье вздыхаешь: судьба…
И глядишь – а вокруг никого.
Только падает камнем вода,
И удары слышны далеко.

С ликом Вещего Иисуса
Мановением руки
Исцелял он от присухи,
От навязчивой тоски.
И не брал за это плату,
Милосердно говорил:
«Мы в Руси едины братья,
Всех Господь нас полюбил».
Он ходил по селам летом
Загорелый и босой
И в худой одежде, ветхой,
Но с великою душой.

Жизнь поэтичная? Неверно,
Не скажет так простой народ.
Он на войне сто раз проверен,
Отыщет в водополье брод.
По осени поднимет пашню,
Дрова на зиму запасет.
Супруге скажет: «Нету краше…»,
К груди застенчиво прижмет.
А ежели случайно спросят:
«Как ты живешь в родном краю?»,
Ответит по-земному просто:
«Живу и хлебушек жую».

Успокоилась гладь.
Манит мирная жизнь.
«Здравствуй!» – бодро сказать
И по-братски обнять:
«Я с тобою! Держись!»

Всем простил. Сам прощен.
Шар земной на руках!
Куст цветочный взращен,
Пчел полуденный звон.
И Христос на устах.

Нету выше небес!
Нету счастья светлей!
«Не бывает чудес…» —
Обронил. Волком в лес
Скройся ты поскорей!