Валентина Спирина - Литературные страницы 6/2020. Группа ВКонтакте «Стихи. Проза. Интернациональный Союз писателей»

Зачем дергаться из стороны в сторону. Успокоиться. Ну да, в тюрьме, пусть и не такие шикарные условия, но терпимые. К тому же человек к условиям быстро привыкает. Лева вспомнил учебу в военном университете. К отсутствию благ они привыкли очень быстро. И как оказалось, что без них не особенно то и тяжело. Да и не особенно они как-то и необходимы были. При постоянной занятости времени это и не замечалось. Не то же ли самое в тюрьме?

Лева задумался. А, действительно. Он так вошел в образ, что

– Ну как, что скажешь? Попробуем?

Тут до Левы дошло, что пока он проигрывал сценарий в своей голове как некую возможность, она уже прониклась в него своей сущностью. И на вопрос водителя, он уже незаметным для себя образом был почти согласен. За руки его никто не тянул, водитель максимально доступно и открыто все изложил. У Левы сложились доводы, которые не противоречили предложению, и он уже был готов открыть рот, чтобы дать ответ более, нежели нейтрального характера.

Но, вдруг…

– Что происходит? Где я? – очнулся в себе Лева.

У меня отличная работа, диссертация, перспективы. И тут, надо же, заговориться так, что на полном серьезе думать о каких-то опасных розыгрышах несчастных нелегалов. Что чревато реальным сроком. Профессионал, гипнотизер какой- то! Да как ты смеешь, мне такое предлагать?! Ты кто такой, вообще?

Лева в своем внутреннем негодовании не мог остановиться: И чего я сразу не вышел из машины? Десять минут уже стоим. Вот, они, знакомьтесь, девяностые – воочию! Таких порядков хотелось?

Лева хотел выдать ему в лицо, что отец у него следователь, что сам он погоны носил. И тут, ему предлагают заняться неизвестно чем? Вот так, за полчаса знакомства. Да как он вообще смеет? Он кто такой? Чтобы вот так разом человеку пытаться жизнь ломать?

Лева вдруг вспомнил, что в детстве, у них в доме жила семья. Со стороны обычная. Мать – воспитатель в детском саду. Отец – водитель. Дети – спортсмены, в футбол играли.

Отец вечерами приезжал после работы и мы все с радостью кидались мыть его машину.

Но как-то уж часто менялись рабочие машины. Димка – младший сын, говорил, что он на другую работу перешел. Мы этому не придавали никакого значения. Тогда еще не понимали, что значит работа. Потом, бывало, вообще никаких машин не было. А отец все время проводил перед домом – они жили на первом этаже. Приходили к нему разные друзья. О чем-то сидели плотным кругом, разговаривали.

Уже позже мы узнали, что отец был вор. И как рассказывали у него были свои маленькие исполнители – дети совсем, которые в квартиры забирались. Глубоко мы тоже в то время об этом задуматься не могли. Но как-то странно было. Дядя Саша был очень приветливый и ласковый – сложно было в это поверить.

А потом его убили. Убили не в нашем городе, а в приморском, когда он был у родителей своих. Как оказалось разобрались с ним свои же товарищи. Никто не знал почему, но были разговоры, что не поделили, мол, чего-то.

Вот так вот, наверное, он и вербовал малолетних детей. Может уже перешедших запретную черту, а может еще и нет. Только, вот казаться стало Леве, что новичков с подобными подходами там было достаточно. Да, и проще с ними.

Вон ведь, как он – первый раз, может и ничего не будет. А если что, так поддержим, там, за проволокой. Да, и в целом, то, не так много шансов и вообще попасться. Ребенка то, ведь, легче провести между лабиринтами сомнений. Чего говорить, тут сам он, Лева, до каких мыслей дошел незаметно для себя. Обладают каким то секретом внушения они.

Нет, конечно, это все не имеет отношения к нему самому. Но каков! И ведь Лева стал тонуть в его сознании! Он даже перестал замечать грани между фантазией образного мышления и действительностью, которая вполне могла стать суровой. Его голос уже сам размышлял и, будто-бы подталкивал к действию: Мол, да, почему нет? Все правильно получается. Да, и тюрьма, тоже нестрашно. Ничего же не делать. Чем не жизнь? По сути живут же там люди. Какая разница где мучиться?

Вроде внутри себя абстрактно-логически строишь предположения, и… Сам не заметил, как практически полностью проникся его сознанием. Уже внутри Левы что-то говорило не отвлеченно, а именно обращаемо к нему самому, к собственной личности. Он незаметно примерил образ, а водила то его и дальше ведет в нем. И уже и отвязаться сложно, что это не имеет к тебе никакого отношения.

Какой кошмар! Леву словно обожгло изнутри. Так! Стоп! Комок негодования подступил к горлу. Он как-то боком посмотрел на водителя – тот продолжал свою песню. Хотелось вцепиться в этого слизня, схватить за шею и трясти его! Снизу, со стороны живота стало подступать ощущение какого то мороза, который начинал распространяться по телу, словно перед каким-то важным поступком. Что-то подобное Лева ощущал, когда первый раз с парашютом стоял перед открытой дверью самолета и не представлял, что может его туда добровольно вытолкнуть. Но знал, что этот шаг нужно будет сделать. И по мере того, как сокращалось время к этому шагу этот холодок снизу живота поднимался все выше, доходил до лица, и в самый момент надо было прыгать в бездну н вдруг резко раздавался жаром; по лицу, внутри головы, в груди и шел обратно вниз, откуда пришел. Ноги в одно и то же время словно на секунду подкашивались, но тут же становились легкими и неощутимыми. И этот шаг становился незаметным для сознания. Лева его делал. И все. Дальше уже неважно.