Виктор Брюховецкий - Сквозь любовь и печаль

В березах вязнет золото лучей.
Мороз под сорок или даже ниже.
Дым падает и катится по крыше.
Полозьев скрип все ближе, все звончей.

Обоз зарылся в куржаках, туманах.
Серебряные кони, как в дыму, —
В звенящих сбруях, в ледяных арканах.
И сквозь ресниц пушистых бахрому

Глядит возница. Весело смеется,
Бьет глухо кнутовищем по пиму.
Я тоже весело в ответ смеюсь ему,
Мол, все путем… А что мне остается?

Не плакать же. Да и к тому ж мороз
Все слезы выжал. Не осталось слез.

По лезвию каленой стали
Стекла роса и рассвело,
И кони у колоды встали,
И задышали тяжело.
А на поляне, под березой,
В рассветной дымке голубой,
Задерганный колхозной прозой,
С отвисшей мокрою губой
Стоял Гнедко. Не шевелился.
Один. Понур. Мослы… бока…
Казалось – он сюда явился
Из бронзы и стоит века,
Как памятник суровый – быту,
Тоске, налитой по края,
Уздечке старенькой, копыту,
Косматым лентам из репья.

С золотым тугим зерном
Поезда идут на запад.
Грай ворон над полотном.
Дыма шлейф.
Пшеничный запах!..

Понимая груз по звуку,
По скрипению осей,
Я внизу хожу по лугу,
Я пасу своих гусей.

Гарь летит,
Вода рябит,
Паровоз в трубу трубит,
Над закатом белый облак
Красным золотом подбит!

А когда, идти устав,
Остановится состав,
Сквозь бурьян наверх по склону
Подбегу с мешком к вагону,
Сыпану в мешок зерна —
Не ругай меня, страна!

Шито-крыто, нет погони…
Над водою, над ручьем
Гусь берет зерно с ладони
И гогочет ни о чем.

Он гогочет ни о чем,
Он не знает что почем,
Что из всех гусей окрест
Только он пшеницу ест.
Хорошо ему, гусю,
Что не знает правду всю…

На пути из Алейска, где березовый лес,
Я присяду на рельсы, а, точнее, на рельс.

Прогрохочет составов сталь натруженная,
Маслом, хлебом и салом перегруженная.

Ветер клонит на запад к колоску колосок.
…Как растоптанный лапоть мой разбитый сапог…

А кругом – красотища!
На пырей и осот
Ветер, падая, свищет и ранетки трясет.

Принимаю, что вижу, как досаду, как тлен,
Как привитую грыжу, как килу до колен…

Все увозят, увозят; все везут, и везут.
«Как живется?» не спросят, от нужды не спасут…

Звон комарика…
Чхни, да сплюнь!
Хочет кровушки, вот и пьет.
А ведь месяц уже июнь,
Значит, лето вовсю идет.
Да не просто идет – бежит,
За собою в луга ведет,
Не затем ли комар жужжит,
Не о том ли паут гудёт?
Не о том ли крича, грачи
Кружат выводки без потерь…
Сталь упругую наточи,
Косовище к руке примерь!
Солнце – золото в янтаре!
В пышных травах округа вся.
Три недели стоять жаре…
Вот уж вволю накосим-ся!

Время было и останется.
Мы побудем и уйдем…
Дождевая туча мается,
Накрывает водоем.

Лодки, цепи, колья, пристани…
Все в тумане, в пелене.
Посмотри на это пристальней,
Запечалься обо мне.

Запечалься – я и выживу,
Вновь пройду дорогой той,
Где каталось солнце рыжее
На телеге золотой…

Дождь пройдет и распогодится.
Век живи, не умирай!
Охраняет богородица
Хлебородный этот край.

Все поднимем, что обронено,
Все наладим в самый раз,
Потому что наша родина
Проросла корнями в нас.

Восходит солнце, на бугре садится,
Откидывает жаркую полу,
И золотым лучом, как тонкой спицей,
Проводит по оконному стеклу.

И в тот же миг окно течет росою,
И мне уже не спится. Не до сна!
Я половицу щупаю босою
Ногой и половица холодна.

Крыльцо дымится утреннею влагой,
Озноб, входя неслышно под ребро,
И дрожью, и веселою отвагой
Переполняет детское нутро.

А дом уже живет, шумит и дышит.
Коня в оглобли пятят, ехать чтоб,
И, встряхивая шаль, на влажной крыше
Урчит сизарь, и раздувает зоб.

Летит солома, взрытая щенками,
Отец седелку на коня кладет,
И кто-то осторожными руками
Меня берет и через жизнь ведет.