Николай Колос - Мгновение и вечность

Мускулистый мужик, что работать привык,
На земле по-затейному дюжий! —
Зря не рвёт языка – крутит хвост у быка —
Разве он… чем-нибудь тебя хуже?!

Говорит, что жена как и он – Сатана,
При касании в нежности тает.
Без посул и плетей нарожает детей,
Все они, как один, вырастают.

Он не дразнит собак, но не любит писак,
Чтит жену, как и голубь голубку. —
Ведь писаки – они… как труха – что не пни,
Так и лезут без спроса под юбку!

Не шлифуют кирпич, лишь толкают свой спич,
У мартенов не варят железо,
Чисто двор не метут, но… такое плетут,
Что и… на «кое что» … не налезет!

Я пишу не про вас… я боюсь ваших глаз —
Перед вами чуть-чуть я робею!
Я немного прозрел, на себя посмотрел,
И, конечно… пишу о себе я.

Я немножко… того… ну, а вы – ого-го! —
Вы прозрачны, чисты и зеркальны…
Я до вас не достиг, и не важен мой стих —
Ну а вы, господа… гениальны!..

Чёрный ствол у виска – сталь холодная в нервной ладони…
Может дрогнет рука, невзначай не нажмёт на курок?! —
А пока частый пульс ищет путь в лабиринтах агоний,
Чтоб найти для толчка… для последнего… свой уголок…

Чёрный ствол у виска – значит мозг над ребром перелома…
В мышцах ног только дрожь, они чувствуют скользкую грань.
Одна грань – невозврат, – улетит… где-то, в недры Содома,
А другая – ещё… собрать хочет какую-то дань.

Чёрный ствол у виска… Как шаманские кости на нервы…
Где ничтожны Вальты, мало смогут уже Короли…
И последний изъян той трагедии в том… что не первый
Ты решаешься… так… одним росчерком… всё обнулить!

Чёрный ствол у виска – вечным кругом плывущее небо…
И красивый патрон, модной пулей, закончит урок…
А оставшийся шлейф тихо скажет… ты был, или… не был, —
И… что вся твоя Жизнь… для кого-то последний плевок.

Здесь решай – не решай… если ты на ребре перелома,
То ничтожен вопрос, даже Гамлета, – быть иль не быть…
Ведь паромщик уже… крепит парус свой к мачтам парома,
Чтобы Лету с тобой под своим фонарём переплыть.

Не тревожься что гол! – Не возьмёт он с тебя угощенья,
И не нужно ему за усердья улыбками льстить…
Ему важен порыв твоего благородного мщенья,
Что ты Жизнью за Жизнь, таким образом, мог отомстить…

Дай вам Бог, чтоб ваш ствол не прошёл ещё цикл вороненья,
И для пули ещё не расплавлена тиглями смесь!…
Дай вам Бог… иногда… чтоб у вас возникали сомненья,
Что так создан наш Мир, что так было… так будет… и есть…

Пронесутся века по твоей языковой стихии,
А синонимы их… непонятный дадут перевод…
И пусть кто-то соврёт, что желания были лихие,
Только смылись дождём… затерялись… меж волнами вод…

Есть в ряду две сестры… Где Мечты – есть синонимы Мысли.
Между ними стоит чуть-чуть скошено равенства знак.
И на этом «чуть-чуть» рассужденья о сёстрах повисли, —
Лишь одна из сторон наполняет весомость в пятак!

Мысль стоит у мартен, пахнет гарью, сульфатом и потом,
Пашет жизненный клин, в борозду подсыпая золу. —
А Мечта – из графинь… она любит другую работу —
Ниспадающий шёлк, офицерский поклон на балу!

Мысль не может вразнос – не дано ей уйти от константы.
Она может дерзать только там, где наметился код!
А Мечте – всё легко, она вяжет красивые банты,
Примеряет к себе… и других не имеет забот…

Чтоб на шаг впереди – Мысль в скале прогрызает граниты! —
И тяжёлый тот путь освещают от знаний гонцы.
Мечта ж… в банке пустом… набирает пустые кредиты,
На песках из песка создаёт для услады дворцы…

Мысль не может вильнуть – у неё очень строгие рамки —
Ей нельзя нарушать цифровой зашифрованный строй!
А Мечта, в один миг, воздвигает воздушные замки,
И там льётся вино по конфетным каналам рекой.

Мысль стучит в одну цель, она в выборе темы фанатик! —
И там рвётся вперёд – у неё других помыслов, нет.
Потому и гранит может вынуть из скал математик,
А из сказок дворцы… воздвигает Мечтами поэт!

Я не против Мечты! – Вместо града… пусть сыплет печенье!
Пусть в словесном ряду поэт будет Родосский Колосс!
Только нужно признать – не хватило поэту везенья! —
К математике он… и до Мыслей о ней… не дорос!