Виктор Королев - Шляпа камер-юнкера

Так что в Кишиневе она ловко обманула Пушкина, узнав о его поклонении перед английским собратом. И Пушкин это понял. Посвятил ей стихотворение «Ты рождена воспламенять воображение поэтов», занес в свой знаменитый «донжуанский список» – и всё. Послание «Иностранке» адресовано не Калипсо. Не ей он написал «Хочешь ли ты меня любить?» Тогда – кому?

На мой взгляд, есть и третья подсказка, точнее – повод для размышлений. Те самые две буквы «Гр», которые все до сих пор читают, как «Гречанке».

И теперь самое время вернуться к весне 1824-го, когда 30-летняя Софья Осиповна Долгорукова приехала в Одессу – город, который основал ее отец. И не фамилия ли по мужу г-жи Де Рибас заставила Пушкина написать букву «D»?

О ней не многое известно. Знаем лишь точно, что и Пушкин, и Воронцовы были в курсе истории ее деда – значит, и принимать ее надо с соответствующими почестями. Не как особу царских кровей, конечно, но то, что она приходится императрице Екатерине II чуть ли не «внучкой», – это граф Воронцов вынужден был учитывать.

По мужу Софья Осиповна была княгиня. По отцу – неаполитанской виконтессой. Может, отсюда буква «v»? Pour la vicomtesse D` – «для виконтессы де…» Поэт просто не знал, как ее правильно называть. Софья Долгорукова для одесского высшего общества была иностранкой. Она долго жила в Италии и по-французски говорит плохо. Но как же хочется молодому поэту спросить эту красивую неаполитанку: «Veux tu m’aimer»? – «Хочешь ли ты любить меня?»

Теперь все сходится! Думаю, что в доме одесского генерал-губернатора Софья Осиповна Долгорукова была принята, и именно там Пушкин увидел ее. Что было дальше – никто не знает. Известно лишь, что через три года Софья Долгорукова оставит мужа вдовцом. А великий Пушкин оставит нам чудесное стихотворение: « На языке, тебе невнятном, стихи прощальные пишу…»

Исследователь великого поэта В. М. Лобов пишет: «Таинственная надпись на черновике «Евгения Онегина» стоит у строфы IX второй главы, в которой было написано: « Певцы слепого упоенья, / Напрасно шалостей младых / Передаете впечатленья / Вы нам в элегиях живых». Речь здесь идет не обо всей IX строфе «Евгения Онегина», а о черновике к поэме, точнее – о таинственных пяти буквах слева на полях: «Q. S. F. O. Y.» Фундаментальная электронная библиотека (ФЭБ) ЭНИ «Пушкин» так комментирует на стр. 298 раздела 17 шифрованную надпись на черновой странице «Евгения Онегина»: «Q. S. F. O. Y. Запись в тетради № 2369, л. 262, на странице, где черновик VIII и IX строф второй главы «Евгения Онегина», писавшихся не ранее 22 октября и не позднее 3 ноября 1823 г. (напечатано впервые у Я. VI, 561). Смысл букв расшифровать не можем. Может быть, они имеют отношение к рисункам голов, находящимся на этой странице» .

Понятно, что лучший способ разгадать тайную запись, – сесть надолго с оригиналом и вжиться в духовную атмосферу, в мысли, что одолевали великого поэта в тот период. Поскольку этого не дано, предлагаем свою версию. Но сначала – предыстория.

Еще до своей ссылки на юг Пушкин был участником одного из литературных обществ декабристов «Зеленая лампа». В 1821 г. в Кишиневе поэт встречался и беседовал с Пестелем. Князь Петр Вяземский писал: «Хоть Пушкин и не принадлежал к заговору, который приятели таили от него, но он жил и раскалялся в этой жгучей атмосфере».

Известный факт: осенью 1823-го Пушкина не принимают на одном из собраний «политических» друзей. Ему явственно дают понять, что он здесь лишний. Поначалу такое недоверие и пренебрежение очень сильно ранит его. Он не может понять – почему? Он в депрессии, болеет, к нему зовут врача, который выписывает на латыни рецепты. Несколько дней поэт не выходит из дому, ничего не делает.

Как странно! Еще вчера читали стихи, пили на брудершафт, говорили о будущем великой России. И пели хором гимн, что из Европы привез кто-то из друзей. В этом гимне прославлялся героический генерал Рафаэль Риего. Его давно боготворили члены тайного общества. Этот народный герой дерется с французами, защищая Испанию. Имя Риего, который вскоре будет разбит и казнен, тогда у многих было на слуху.

Это было вчера. А сегодня будущие декабристы отвернулись от поэта. Почему? Сказать, что друзья просто берегли бесценный его талант – это значит, ничего не сказать. Нельзя забывать, что очень скоро друзья прямо скажут Пушкину, объяснят ему, что в ближайшее время наступят решительные действия, и его место – во «втором эшелоне».