Виктор Королев - Шляпа камер-юнкера

Бецкой не был женат, но имел внебрачную дочь Анастасию, которая стала любимой камеристкой государыни, была с ней запросто и даже называла на людях «кумой». Ей было уже далеко за тридцать, когда она в 1776 году вышла замуж за Осипа (Иосифа) Рибаса, офицера армии неаполитанского короля, который поступил на русскую службу и участвовал в операции по захвату самозванки – княжны Таракановой. Именно граф А. Г. Орлов-Чесменский и порекомендовал Рибаса государыне, занятой в тот момент как раз поисками гувернера для своего сына Алеши, нажитому от Григория Орлова.

Понятно, что честолюбивый неаполитанец женился на «сестре» императрицы исключительно из-за богатого приданого и будущей карьеры. Он не прогадал.

А муж ее быстро стал адмиралом и у себя на родине получил родовую приставку «де». У них родились две дочери: Софья и Екатерина, крестницей которых вызвалась быть сама императрица. Дочь Софья (1794–1827) в 19 лет выйдет замуж за князя М. М. Долгорукова (их внучка, кстати, станет морганатической супругой Александра II) и надолго покинет Россию. Весной 1824-го Софья Осиповна приедет в Одессу – город, который основал ее отец и в котором жил в то время Пушкин.

Теперь вернемся к таинственной надписи на черновике стихотворения «Иностранке». Посмотрим еще раз текст:

Говорить, что стихотворение посвящено давнему другу Пушкина, можно лишь с долей сомнений – в те времена так часто обращались друг к другу. В комментариях специалистов утверждается, что стихотворение «Иностранке» посвящено Калипсо Полихрони, с которой поэт познакомился в Кишиневе в июне 1821-го. В то лето он набросал несколько ее портретов, а в 1822 году появилось и обращенное к ней послание «Гречанке». Пушкинисты считают, что и «Иностранке» также посвящено Калипсо.

Вот как пишет о ней Ф. Ф. Вигель в своих воспоминаниях: «В Кишиневе проживала не весьма в безывестности гречанка-вдова, называемая Полихрония, бежавшая из Константинополя. При ней находилась молодая дочь, при крещении получившая мифологическое имя Калипсо. …Она многим нравилась, только не мне. Исключая турецкого и греческого, хорошо знала она еще языки арабский, молдавский, итальянский и французский. Ни в обращении ее, ни в поведении не видно было строгости… Пушкин представил меня сей деве. В нем же самом не заметил я и остатков любовного жара, коим прежде горел он к ней. Воображение пуще разгорячено было в нем мыслию, что лет пятнадцати будто бы впервые познала она страсть в объятьях лорда Байрона, путешествовавшего тогда по Греции».

Наблюдательный Вигель подметил две важные детали: то, что для Пушкина Калипсо была интересна из-за ее любовной связи с Байроном; и то, что чувства поэта к гречанке очень быстро угасли. Тогда вопрос – может, эти угаснувшие чувства Пушкина сама Калипсо и пыталась вернуть рассказами о том, что с Байроном «цаловалась»?…

Ответа у меня не было, тем более что большинство исследователей считают, что юная гречанка навсегда покорила сердце поэта, что именно она была много лет его Музой.

Теперь я думаю, что они не правы. Да, почти во всех источниках говорится, что в черновике стихотворение было озаглавлено «Гречанке», потом зачеркнуто, а позже Пушкин назвал его «Иностранке». Тут появляется вторая подсказка, косвенно говорящая, что мы на правильном пути. Всегда надо внимательнее смотреть оригиналы, обращая внимание на мельчайшие детали! На самом-то деле в черновом варианте стоит «Гр…», а не «Гречанке». Но ведь эти две буквы могут обозначать другое, допустим, «графине».

Кстати, а была ли она на самом деле гречанкой? Может, просто знала «Историю одной гречанки» модного тогда аббата Прево?

Вигель пишет, что Калипсо знала французский язык – откуда же тогда «на языке тебе невнятном»? Пишет, что уже не было никакой страсти к ней у Александра Сергеевича. А все воспоминания барона Ф. Ф. Вигеля отличаются точностью, беспристрастностью и даже некоторым самобичеванием. И он пишет, что Калипсо ловко воспользовалась антипатией, которую питали к ней с матерью молдаване, и выдала себя за жертву, брошенную английским лордом. Но английский поэт оказался в турецкой столице в 1810 году, а в это время Калипсо было всего… шесть или семь лет.