Игорь Евсин - Свет невечерний. Стихотворения

Река.
Словно шляпой из фетра
дым принакрыл баржу.
Синею свечкой
от ветра
цветок-колокольчик
держу.

Колокольчик,
что подарила
река моим грубым рукам,
откуда ж тебя прибило
онемевшего к берегам?

Поэзии смысл
теряется,
когда с нее сорван сакрал.
Поэты сами срываются,
кто же тебя сорвал?

Сорвал,
словно синий голос,
певучей травы полей,
и стало то поле голым,
как небо без журавлей.

Но в онемевшем мире
сельного цвета —
чу!
За колокольчик синий
Свечку стихов засвечу…

Здесь аукнулась Ока
С голубым протяжным небом!
Не с того ли мне пока
Край глубиннее неведом.

Здесь, в лирических лесах,
Зарифмует эхо звуки
Глубже, чем в глухих листах
Стихотворческой науки.

Здесь прохладны васильки.
Загорелая пшеница,
Лишь подуют ветерки —
Желтым морем шевелится.

Жизнь у моря хороша,
Только все ж под звонким небом
Глубже хочется дышать
Здесь, где воздух пахнет хлебом,

Где неяркие цветы
Небу дух земли даруют
И цветут, словно целуют
Мир глубокой красоты.

У отца Анатолия —
места намоленные.
Говорят, что вроде
у него на огороде
грибы растут там и тут.
Только он им
расти не дает – вовремя рвет.
Потому их и не видно…

Тот, кто любит питаться сытно,
чтоб уменьшить свою
«анатомию»,
пусть приходит к отцу Анатолию
попоститься грибками солеными,
что глазами глядят удивленными.

– Батюшка, Вы сказали,
что в Рязани грибы с глазами.
А какие у Вас в Пятнице?

– А у нас в Пятнице
грибы на людей пялятся.
А народ говорит,
что вроде
у меня на огороде
белые растут там и тут, —
отвечает отец Анатолий
то ли в шутку, всерьез то ли.

Но я знаю, что вся история
в том, что у отца Анатолия
места намоленные…

Лес. Поля. Чего казалось проще?
Но люблю неброский этот вид.
На холме березовая роща,
Словно церковь белая стоит.

Простота – черта души
славянской
И природы нашей стороны.
Где цветы земли моей рязанской,
Как улыбка матери, нежны.

Человек наш русский не червонцем,
А простым участьем дорожит.
Хорошо проснуться
вместе с солнцем,
Чтобы мир согреть теплом души!

Хорошо, что выпало мне видеть
На Руси немеркнущий восход.
Потому на жизнь я не в обиде,
Даже если часто не везет.

Знаю я, что если трудно будет,
Сложная затянет маета,
Мне помогут жить простые люди
И земли простая красота.

А ведь скоро грибная пора.
Ежевика чернеет в бору.
Я уйду раным-рано с утра,
И груздей тебе наберу.

Принесу я охапку слов,
Запах осени и слезы,
И репья на коленях штанов,
И полны сапоги росы.

Я спрошу: «Как тебе спалось?
Затопи добродушную печь».
Подойдешь, скажешь ласково:
«Лось», —
И хвоинки мне снимешь с плеч.

«Дорогая моя. —
Дорогой, —
Скажешь ты головою качнув, —
Что же мы горячились с тобой,
Поругались… Совсем ни к чему…»

Скоро, скоро грибная пора,
Ежевика чернеет в бору.
Я уйду раным-рано с утра
И груздей тебе наберу.

Деревня. Лес. Открой лишь двери.
Я в синих сумерках избы.
Здесь в домовых когда-то верил,
Когда-то я безгрешным был…

В лесу сопливый, как масленок,
Когда-то в прятки я играл,
И налипала от сосенок
К порткам смолистая кора.

А мать ругалась: «Снова стирка,
Ну сколь тебе озоровать?!»
Отец вступался: «Не затыркай
Ты мужика лихого, мать».

Я рос беспечно и счастливо
Когда-то в детстве. А когда?..
Все утекло и отбурлило,
Как будто вешняя вода.